Страница 132 из 140
Когда Гордей добрался до моста, уже почти рассвело. Сквозь ветровое стекло он видел, как на горизонте вырастают обломки бывшей спасательной вышки. В розовых отблесках казалось, что по ржавым железякам пляшут языки бесконечного пламени. Дорога к вышке, когда-то асфальтированная, теперь вся растрескалась и почти исчезла. Лет десять назад построили новый мост, сокращая путь до федеральной трассы, и когда-то бойкая дорога сейчас оказалась совершенно заброшенной. Чтобы добраться до места, ему пришлось километров пять ехать по бездорожью.
Гордей остановил машину, вышел, огляделся. Летом вокруг обломков вышки колосился непролазный бурелом, но сейчас он лежал сплошной хрустящей подстилкой из-под стаявшего снега. Пространство казалось пронизывающе голым. Только высокий куст у вышки цеплял взгляд. Наверное, это и был тот самый шиповник, о котором во сне говорила Кайса. Или Нира.
Его поразило абсолютное отсутствие звуков. Ни пения просыпающихся птиц, ни шелеста ветерка по сухой прошлогодней траве. Воздух стоял давящим, неподвижным колом.
Нира точно назвала ориентиры, и Гордей, достав лопату из багажника, отправился к колючим ветвям шиповника, подпиравшего арматуру. Самый острый у сердца… Так сказала Нира. Значит нужно копать под кустом на склоне у самого острого остова.
Гордей вонзил лопату в землю, слабо скованную ночным весенним заморозком. Изморозь под лезвием чуть хрустнула, пропуская остриё в твёрдую почву. Работать было тяжело. Хотя летом, наверное, пришлось бы хуже. Русло Яруги без дождей пересыхает, сморщивается, а овраги вокруг реки застывают на жаре комками спёкшейся глины.
Вскоре Гордей взмок, но не давал себе даже секундной передышки. Это приглушало душевную боль.
На глубине где-то в метр лезвие лопаты обо что-то стукнулось. И одновременно из кармана раздался требовательный рингтон мобильного.
Наверное, Кайса проснулась. Нужно ответить. И по возможности, спокойно, чтобы она ничего не заподозрила. Ни к чему раньше времени тревожить.
— Слушаю, — сказал Гордей, не посмотрев на определитель.
Настолько был уверен, что это Кайса. Но ошибся.
— Извините, — мужской голос на той стороне эфира показался знакомым, хотя и смутно. — Наверное, у вас ещё рано, но я бы хотел…
Гордей отставил телефон от уха, посмотрел на экран. Вдовец Заволоцкий. Надо же…
— Ничего страшного, я уже не сплю. Но у вас… Какая разница, — он быстро прикинул. — Два часа ночи у вас. Что-то случилось?
— Не знаю, — растерянно произнёс вдовец Заволоцкий. — Но, кажется… Что-то не совсем нормальное… Мне не с кем сейчас об этом… извините. В общем, вы знаете Ниру Эльман? Это имя вам ничего не говорит?
Гордей совсем не удивился его вопросу.
— Знаю, — глухо сказал он. — Знал…
— Да, да, — Заволоцкий понял. — Она погибла, кажется, много лет назад. Я перебирал вещи Наташеньки, и в её ноутбуке нашёл целое досье на эту девочку. Там всё про… поиски. И её фотографии, Ниры Эльман, когда ещё была жива. Вас я на некоторых тоже узнал, и те ребята… Впрочем, неважно… На пальце у девочки… Я не уверен наверняка, но так похож…
— Перстенёк, который вы не обнаружили на руках своей жены? — щёлкнуло в голове у Гордея.
— Именно, — как-то задохнулся вдовец. — Именно…
— У вас есть предположения, откуда он у неё взялся?
Дело запутывалось ещё больше. Если всё обстояло таким образом, значит, Кайса не снимала фамильное кольцо Гордеевых с пальца умирающей Ниры. В какой-то момент Гордей выдохнул с облегчением. Но сразу же возник второй вопрос: а как оно оказалось у неё после смерти Натальи Заволоцкой. И у самой Натальи?
— Я позвонил Наташенькиному брату, — ответил его собеседник. — Они не очень ладили, он считал Наташеньку ненормальной, уж не знаю почему. Так Гена сказал, что кольцо появилось у сестры, когда ей исполнилось лет десять. Она привезла его из Яруги, где гостила у бабушки. Ещё сказал, что тогда с ней начали происходить странности. С Наташенькой. Она могла часами сидеть неподвижно, уставившись на это кольцо, с... неадекватной такой улыбкой. Один раз Гена увидел, что у неё при этом… Текут изо рта слюни, простите, это Гена так сказал. Подросток, он, естественно, испугался, от страха стал издеваться над ней. А Наташенька ему: «Мне, мол, песню кольцо пело, такую, что ты никогда не слышал, а если будешь лезть, то голос вернётся и тебя убьёт. Как ту девочку». Он спросил, какую девочку? А она: ту, что под мостом лежала.
Гордей выслушал всё это, не перебивая. Стоял, опершись на черенок лопаты, и невидящими глазами смотрел на комья земли, скрывающее то, что звякнуло под её лезвием. Наверное, бессознательно оттягивал момент истины. Пока ещё можно думать, что там, под кустом шиповника, валяется засыпанная временем ржавая пивная банка. Никакие не кости.
— Честно сказать, я ему не очень поверил, — продолжал Заволоцкий, — никаких таких странностей за Наташенькой никогда не замечал. Может, Гена со злости всё это?
«Или она научилась с возрастом хорошо скрывать свои эмоции», — подумал Гордей. Ещё одна нераскрытая сумасшедшая на его голову. Правда, уже мёртвая. Что не делает её менее пугающей.
— А потом вы нашли это досье на её ноутбуке… — напомнил ему Гордей.