Явление прекрасной N

Домой Гордей постарался проникнуть как можно тише, прокрался по коридору. На пути он встретил Тиму, который посмотрел на него с подозрением. Гордею показалось, что тот даже принюхивался к пакету в его руках. Впрочем, всю бадягу, которой его снабдила Вера, он спрятал в пакете из супермаркета.

Там так же была колбаса, несколько упаковок с вяленой рыбой к пиву и сами бутылки пива. Так что, скорее всего, кот учуял вовсе не какие-то травки или запах чужой тряпки. Колбаса и рыба перебьют любые колдовские чары.

Гордей на всякий случай подальше обошёл неподвижно сидящего Тиму. На кухне выгрузил в холодильник все припасы. Пакетик от Веры вдруг спрятал под свитер.

Вот же зараза! С какой стати он прячет это от кота? Да и вообще прячет?

Ладно, он пообещал Вере не выбрасывать пакет, хотя очень хотелось сунуть его тут же в первую попавшуюся урну. Но решил, что и в самом деле подержит у себя это барахло несколько дней, а потом вернёт: мол, не пригодилось. С замороченными людьми самая верная тактика — подыгрывать им.

Гордей с пакетом под свитером прокрался к кабинету. Но слежка точно входила в первоочередные задачи кота. Всем своим видом он напоминал отказывающего выпить постового: «И рад бы, да вот — на службе».

Разозлившись, Гордей отодвинул мерзавца ногой со своего пути и демонстративно захлопнул перед его носом дверь в кабинет.

Наволочку он, стыдясь самого себя, сунул в ящик письменного стола, где лежали его бумаги. Наброски к книге, которую он всё собирался, но никак не мог начать писать. Сюда Кайса точно никогда не полезет.

Грязную наволочку на подушку под чистую? Гордею иногда казалось, что в последнее время он несколько не в совсем здравом рассудке, но не настолько же!

Он пошёл в ванную и с наслаждением помыл руки. Два раза. С мылом, а потом ещё с каким-то душистым гелем.

Тима возник перед ним неожиданно, уставился всё с тем же подозрением. И в зубах у него что-то торчало. Гордей не обратил бы на это внимания, если бы не какой-то странный беззвучный призыв о помощи, волна жуткой печали, которая шла от хищной морды Тимы.

Мышь? Откуда в их доме взялась мышь? Гордей передёрнулся от отвращения. А ведь он оставил коту на кухне и вяленую рыбину, и отрезал щедрый кусок колбасы. Но это нечто белело прозрачным, чуть желтоватым светом, который совсем не напоминал шкурку грызуна.

Приглядевшись, Гордей понял. Небольшая голова. С чёрными глазками и таким же чёрным, блестящим носиком.

— Это… — от неожиданности он заговорил с котом. — Тима, что у тебя?!

Гордей сделал шаг к коту. И увидел, что непонятно нечто, белевшее в кошачьих зубах, было одной из пропавших статуэток. А точнее — его любимый Белый. Медведь, что всегда успокаивал уютным теплом, сейчас кричал о помощи из пасти Тимы. Кот смотрел на Гордея в упор, а его хвост угрожающе ходил из стороны в сторону. Словно объявлял войну. Кость за кость.

— Ты! — он задохнулся от негодования и даже забыл о преступном намерении спрятать то, что получил от Веры. — Немедленно отдай!

Какого чёрта пропавший талисман оказался в зубах у Тимы? Кайса тогда так и не ответила, куда исчезли все столь любимые ей фигурки, заглушила вопрос глупой истерикой.

Тима выгнулся дымчатым коромыслом и зашипел, но фигурку из пасти не выпустил. Как только Гордей кинулся к нему, отпрыгнул назад, раздуваясь в размерах. Потом резко развернулся в сторону спальни. Что-то хрустнуло, и по полу покатилась голова Белого. У Гордея почему-то зашлось сердце, словно прямо сейчас умер его старый и надёжный друг. Он кинулся к маленькому шарику с чёрными глазками и носиком, поднял, зажал в ладони. Периферийным зрением уловил, как Тима дымчатой тенью скользнул в спальню.

— Ты! — закричал Гордей, не выпуская отколотую голову Белого из кулака.

Злость на кота, растерзавшего ни в чём не повинного, доброго медведя, переполняла его. Гордей решил отыскать туловище Белого, о местопребывания которого наверняка знал злодей. Горя справедливым негодованием, проследовал за Тимой в их с Кайсой спальню, где наглый кот, судя по всему, чувствовал себя хозяином положения.

Гордей успел заметить в последний момент только пушистый хвост, нырнувший под кровать. Нагнулся, преисполненный какого-то очень нехорошего предчувствия, поднял край покрывала, опускающегося до самого пола. Свет хлынул в тёмную пещеру «подкроватья».

Это оказалось правдой. Вокруг прижавшегося Тимы валялись огрызки поделок Кайсиного отца. Они белели — не осколками, а именно растерзанными останками. Гордей не мог разглядеть, но чувствовал, что на переломах присутствуют следы зубов и костей. Тима молча блестел огромными глазами. Казалось, он безмолвно торжествовал среди поверженного «костяного войска».

Маленькое кладбище под их супружеской кроватью. Братская могила. Кайса, два раза в неделю протирающая пол, не могла не знать об этом.

Не оставила без внимания. Если бы это была Кайса. Настоящая.

Гордей с каким-то мистическим ужасом опустил покрывало. Не мог больше смотреть на эту свалку.

— Милый!

Хлопнула входная дверь. Он вздрогнул. Не стоит говорить жене, что он видел всё это предательство по отношению к памяти отца Кайсы.