Страница 10 из 140
Гордей, улучив минуту, достал термос с чаем, отвинтил крышечку.
— Горячего? — спросил Ирину.
Та покачала головой:
— Пока машину мыли, мы с Николаичем в моечном кафе чаю с плюшками напились. Больше не рекомендуется, иначе в туалет не набегаюсь…
Николаич, значит, так звали сегодняшнего водителя.
— Там пироги с мясом, — тот обернулся, услышав, что говорят о нём. — Вкусные, заразы…
— На дорогу смотри, — шикнула на него Ирина, — пироги ему…
Совместное распитие чая в моечном кафе невероятно сближает людей. Ирина уже командовала водителем, которого они впервые увидели сутки назад перед сменой, как будто вырастила с ним, по крайней мере, троих детей.
— А я не успел, — пожаловался Гордей, с удовольствием вдыхая крепкий чайный пар. — Отмывался, потом переодевался… И наладонник постоянно тренькал.
— А зачем с собой-то забрал? — удивилась Ирина. — Оставил бы мне.
Они выехали с центрального проспекта, свернули на менее оживлённую улицу. Гордей, приняв вызов, вздохнул с непонятным облегчением: их бригаду направили не в Нахаловку, в другой район.
Конечно, ничего хорошего в том, что у молодой женщины начались кинжалообразные боли внизу живота. Но вызов пришёл из спального района однообразных девятиэтажек, и этим словно прерывалась странная череда несчастий, рассыпанных злым волшебником вдоль извилистой железнодорожной окраины.
Как только они отвезут пациентку, очевидно, с внематочной, в первую городскую, эта бесконечная смена закончится. Они уже и так перерабатывали сутки.
Повалил снег. Мягкий, пушистый и закрывающий обзор. Щётки дворников противно заскрипели по лобовому стеклу. Прекрасные в воздухе хлопья превращали дорогу в бесформенное месиво из серой грязи. Машина с красным крестом неслась по улицам, взметая в разные стороны хлюпающие водопады.
Мысли в голове не плыли, не проносились, а тикали, как часы. Наверное, потому что Гордей хотел спать. Тик-так, тик-так, че-го кри-чал на Кай-су?
И, правда, чего кричал на Кайсу? Гордей поморщился сам от себя. Сделал глоток горячего чая.
А потом всё случилось одновременно.
— Котяра! — завопил диким голосом водитель.
Крышка от термоса дёрнулась, опрокинулась, руки обожгло кипятком.
— Да что ж… — взвизгнула Ирина в унисон с тормозами.
И Гордей увидел в окне ангела. Там всё мелькало, небо менялось с землёй, но ангел, мягкий как облако и такой же бело-серый, смотрел на него невозможно синими глазами.
А потом дымчатый ангел исчез, и Гордей тут же почувствовал невероятной силы удар, который вдавил его в сидение. И слева, и справа в тишину ворвался рёв гудков. Лобовое стекло мгновенно покрылось зловещей паутиной линий. Гордей успел наклониться и крепко закрыть глаза, чтобы летящие осколки не ослепили его.
Он чувствовал, как автомобиль тащит по наледи шоссе, разворачивая в страшном танце. Гордей не знал молитв, но «Отче наш на небеси» закружилось у него в голове, повторяясь этой единственной строчкой до бесконечности.
А потом кружение прекратилось.
— Помогите, — он услышал шёпот и, с трудом склонив голову, увидел, как Николаич, неестественно вывернув запястья, мёртвой хваткой держит руль. Костяшки его пальцев побелели.
— Ирина, вы порядке?
Голова поворачивалась только в одном направлении, и Гордей не мог увидеть фельдшера, как ни пытался.
— Да, да, — торопливо прошелестело слева.
— Кажется, нас опрокинуло, нужно срочно выбираться.
Входящий в поле зрения Николаич неудобно замер всё в той же скрученной позе, вцепившись в руль, он никак не отреагировал на слова Гордея. Внешних серьёзных повреждений у водителя, на первый взгляд, не наблюдалось, наверное, просто шок.
Гордей свободной рукой (вторая оказалась прижата его же собственным телом) тряхнул Николаича за плечо. Тот словно очнулся.
— Всё норм, — сказал водитель и наконец-то разжал пальцы.
Гордей с облегчением выдохнул. Вывернутые под неестественным углом предплечья Николаича очень подошли бы для сцен в фильме ужасов. Из тех, где зомби, инопланетяне и кто ещё там палятся, когда принимают невозможные для человеческого тела позы.
— Славно, — ободряюще сказал Гордей.
К счастью, безопасное стекло разбивалось сразу в крошку, так что обошлось без порезов. Машина лежала на боку, но все казались живыми и — невероятная удача — относительно здоровыми. Гордей попытался открыть дверь, которая сейчас была сверху, всё той же свободной рукой. Дверь не поддавалась. Её заклинило намертво.
Гордей расшатал зажавшее его кресло, высвободил вторую руку и со всей силы выбил люк в крыше. Они вылезли, ссаживая кожу на локтях.
— Чёрт побери, — Гордей всё-таки попросил у Ирины сигарету.
Закурил, присев на корточки прямо на обочине. Руки его, обожжённые чаем и ободранные о дыру люка, дрожали.
— Кот, — Николаич присел рядом и тоже закурил. — Котяра, огромный, как бегемот.