Страница 2 из 27
Глава 2
Зареслав приходил к Михаилу Иваныч заниматься. Прямо в военную часть. Рядом с частью всё время какая-то бабушка торчит. Вся закутанная с ног до головы, только сморщенное личико. Кормит голубей булкой. Голуби налетают как ненормальные, чуть не на голову ей садятся.
– Парень, чего тут крутишься? Военные секреты хочешь стыбрить?
– Тут чего тебе, музыкальная школа?.. – печалится часовой.
– Разберёмся, – бурчит часовой, звонит кому-то. По какому-то прибору. Потом поднимает глаза на Зарика:
И Зарик снова ждёт. А с крыши будки часового свешиваются большие сосульки. И, кажется, скоро от холода Зарик сам превратится в сосульку.
– Ну, здравствуй, Карузо! – басит он так громко и низко, что голуби, клюющие хлебные крошки, удивлённо поднимают головы. Кажется, будто бас у него на морозе становится ещё гуще. А у Зарика, наоборот, совсем уже пропал голос от такой холодины собачьей.
Михаил Иваныч грузно садится за рояль, пробегает пальцами по клавишам, туда-сюда. Разыгрывается.
– А-а! А-аа!! А-ааа!!! А-аааа!!!!! – тянет Зарик выше и выше.
– И-и! И-ии!! И-иии! И-иииии!!!!
Поют они долго. Пока у Зарика не начинает кружиться голова. Потом он даёт Михалу Ивановичу триста рублей за урок и идёт восвояси.
– Да, – отвечает Зарик неожиданно густо. И очень радуется. Значит, появляется «тембр», тот самый, о котором ему каждое занятие твердит Михаил Иваныч: