Страница 91 из 94
И всё-таки мы нашли в себе силу и решительность, чтобы оказаться у пропасти на краю и шагнуть вниз.
Не могу сказать, сколько длилось наше падение — и время и пространство исчезли, потеряли всякий смысл. Внезапно тьма рассеялась и я понял, что подошвы ботинок вновь стоят на твёрдой земле.
Это было так неожиданно, что я ущипнул себя, чтобы убедиться, что не сплю и не вижу десятый сон.
— Что, уже всё? — разочарованно произнесла Лиза.
Она оглядывалась, пытаясь понять, куда нас вынесло.
— Похоже, что да, — кивнул я. — Надеюсь, мы не провалились сквозь землю куда-то в Австралию.
— Ну, тут могу тебя успокоить, — улыбнулась спутница. — И флора и фауна тут абсолютно не похожа на австралийскую. Думаю, мы на самом деле перенеслись к тому селу, о котором говорил Алекс. К тому же, — она вскинула подбородок, — слышишь назойливое тарахтение сверху — это летит самолёт. Скорее всего, заходит на посадку. Так что нам туда, — махнула она рукой, указывая направление.
Я тоже задрал голову, чтобы посмотреть на небеса и увидел в них медленно барражирующий биплан, очень похожий на привычный «кукурузник». Он с мерным гудением пролетел над нами, словно большой натруженный шмель.
Не приведи бог, если у нас действительно возникнут траблы, и Лиза посадит меня за штурвал этого «керогаза». Я же угроблю и самолёт, и нас вместе с ним. Одна надежда на настоящего Ланского и его память, только уж больно давно он себя не проявлял, с того момента как мне удалось загнать его куда-то в пучины подсознания.
Нет, я, пожалуй, из шкуры вылезу, но уговорю пилотов. Иначе наступит большой кирдык.
А вот и само Богоявленское, небольшое село на живописном пригорке с главным атрибутом — каменной церковью с оштукатуренными стенами и позолоченным куполом с крестом. Село довольно приличное — много дворов и несколько улиц. Через центральную пролегала асфальтовая дорога, пока что пустая.
За всё время, что мы шли по ней, мимо не проехало ни одной машины.
— Слушай, если мы сунемся в село, то станем местной новостью номер один, — заметил я. — Ты же знаешь, как реагируют в деревне на чужаков. Сплетен и разговоров будет на месяц — не меньше.
— А мы в саму деревню и не пойдём, — сказала Лиза. — Аэродром в километре от неё. Видишь, вон там парочка деревянных амбаров. Это и есть ангары для самолётов.
— Как думаешь — аэродром охраняют?
— А ты как думал — до Зоны несколько километров. Хоть прорывов и давно не было, но время от времени сюда наведываются армейские патрули на машинах, а у местных всегда оружие под рукой. Тут можно сказать фронтир как на Диком Западе.
— Ага, только ковбоев не хватает.
— Здешние казачки круче любого голливудского ковбоя.
— То есть это не то чтобы село, а станица?
— Называй как тебе удобнее, — повела плечами Лиза.
Первых казачков мы увидели ещё на подходе к аэродрому: двое чубатых парней в костюмах наподобие «горки» стояли возле шлагбаума, выкрашенного в чёрно-белую полоску. За спиной у каждого висел автомат со складным прикладом.
То, что парни не стали их сдёргивать и направлять на нас, уже было хорошим признаком.
— Привет, станичники! — поздоровалась Лиза.
— Здравствуй, красавица, — отозвался один из казаков. — Куда путь держим?
— Нам бы с летунами вашими поговорить.
— На предмет?
— Уж больно ты любопытный, — усмехнулась Лиза.
— Служба такая, — развёл руками казак. — Так чего тебе от наших летунов нужно?
— Пассажирами хотим напроситься.
Больше всего я опасался, что сейчас казаки заартачатся, и придётся демонстрировать им моё владение приёмами боевого кунг-фу и борьбы нанайских мальчиков, но, очевидно, не одни мы подходили сюда с подобными просьбами, поскольку казаки просто расступились и позволили нам пройти.
Я вздохнул с облегчением: ладно, когда тебе приходится драться с врагами, а калечить своих, это уже перебор. Заодно и шума меньше, а, значит, тем спокойнее для нас.
Лётчиков нашли в выстроенной для их нужд времянке — домике больше похожем на летнюю веранду, чем на добротную сельскую избу.
Один из них, только что вернувшийся с полёта, шумно плескался в умывальнике, ещё двое сидели за столом и дулись в карты.
Наше, а вернее Лизино появление, вызвало у них живой интерес.
— Мадмуазель! — высокий и худощавый мужчина лет сорока поднялся из-за стола первым и разве что только не расшаркался перед нами. — Позвольте вашу ручку.
Лиза усмехнулась и с грацией аристократки подала ему свою ладонь.
Лётчик приложился к ней губами, а потом распрямился и улыбнулся. Всё его поведение выдавало в нём заправского бабника.
— Каким попутным ветрам я обязан счастию лицезреть вас? — спросил он.
При этом верхняя губа приподнялась, обнажив целый ряд золотых зубов, которые делали его похожим на цыганского барона.
— Так сложились обстоятельства, — туманно произнесла Лиза. — Господа, у меня и моего спутника, — она показала на меня, — есть к вам важное дело.
— Простите покорно, но могли бы вы сначала сообщить ваше имя, чтобы мы знали, как к вам обращаться, — перебил её высокий.
— Ох, это вы должны извинить мою невежливость… Елизавета Васильевна, — представилась она. — А моего спутника зовут…
— Анатолий, — сказал я. — Просто Анатолий и без всяких чинов…
— Ипполит Матвеевич, — расшаркался лётчик. — В прошлом капитан императорских военно-воздушных сил. Ныне пребываю в абшиде. Душевно рад нашему знакомству! Ну, а это мои коллеги, — он назвал двух других пилотов.
Лиза сделала что-то вроде книксена, я тоже попробовал показать, что не чужд светским манерам.
— Присаживайтесь за стол, — предложил пилот, продолжая поедать Лизу глазами. — Может, не откажетесь отведать, что бог послал.
— Я бы с удовольствием разделила с вами трапезу, но дела вынуждают меня лишиться такого удовольствия.
— Что за дела?
— Нам необходимо срочно… Желательно уже сегодня быть в Николаевске.
Ипполит Матвеевич задумчиво почесал затылок.