Страница 88 из 99
— Ты идиот, Шоджи... — хмыкнул я, закатив глаза. — Даже если и создам банду, то тебя в ней не будет... да и рано или поздно нам придется тебя иногда запирать в туалетах, дабы поддерживать свой авторитет... — отшутился я, делая глоток горячего кофе.
— Эй... — буркнул тот, расстроившись. — Я не такой слабак на самом деле... просто немного не уверен в себе...
— Немного? — удивился я, чуть улыбнувшись.
— Ну... много... — согласился тот, пожав плечами. — Я много не уверен в себе...
— Теперь верю... — хмыкнул я.
— Ты же п-пошутил про б-банду? — осторожно спросила Мика, немного напрягшись.
— Выдохни, я пошутил... — ухмыльнулся я.
Толстяк был довольно самокритичен, что мне в нем нравилось, но вот та избалованность, присущая практически всем выходцам из богатых кланов, сделала его мягкотелым и до ужаса ленивым. Гиперопека со стороны его матери прослеживалась с первых же минут общения, поэтому все, что я мог посоветовать парню — как можно скорее покинуть родовое гнездо и начать жить самостоятельно, попадая на грабли и получая жизненный опыт. Думаю, именно из этих соображений большая часть школьников жила в съемных квартирах.
Но что советовать человеку с такой семьей? Ведь он не был виноват в этом. Я был уверен, что будь его воля и более мужской характер, парень бы с радостью выбрался из бесконечной родительской заботы. Проблема по большей степени была еще и в том, что, как мне казалось, никто и не предполагал, что парня в школе шпиняют как футбольный мячик, каждый раз придумывая новые способы издевательства и унижения.
По глазам Мики я понимал, что та прослеживала подобную связь, но в связи со своей ненормальной скромностью и закомплексованностью не могла это высказать парню в лицо, боясь при этом задеть и, не дай бог, ранить парнишку с не более высокой самооценкой, нежели у нее. Весь этот замкнутый круг меня, откровенно говоря, вымораживал, но совать нос в их проблемы и комплексы ни желания, ни сил у меня не было.
Да и мысль о том, что я так сильно привязался к Азуми, меня все больше пугала и удивляла. Хоширо был прав, я лишил себя руки, усложнив задачу переноса своего сознания обратно в свой мир, только ради девочки, которую знал не больше недели. Каким бы я черствым ни был, она неведомым образом таки смогла заставить меня жертвовать последними ресурсами ради ее спасения. Конечно, к доброте подобное решение отношений не имело, лишь эгоизм, но все же... это чувство для меня стало чем-то новым и необъяснимым.
В пустом тренировочном зале, в котором некогда обитали ныне убитые члены группировки Катара, стоял Коджи, которого недавно выпустили из больницы. Тело его было покрыто каплями пота, а руки потрясывались от двухнедельного отсутствия дозы наркотиков в организме.
Единственным его желанием была любая доза любого вещества, поэтому он судорожно рылся во всех шкафах и тумбочках, разыскивая ту самую нотку счастья. Порядка тридцати минут он искал дурь, перебирая в помещении все, что только мог в своих поисках и, наконец вспомнив о том, что сам недавно «угощал» амбалов, ринулся в комнату, в которой по его памяти лежала Моника.
Выбив дверь вялыми толчками, он свалился на пол от бессилия, но, собравшись вновь, смог себя пересилить и встать на ноги. На кровати сидела худая бледная Моника, подрагивая от страха. Та, на удивление, была жива.
— М-м-моника... — широко раскрыл глаза парень, вскинув руками.
— Не подходи, Коджи... — из-под подушки та высунула кухонный нож. — Прошу...
— Почему тут никого нет, Моника? — спросил тот, в очередной раз убедившись, что в тренировочном зале пусто.
— Он убил их, Коджи... — прошептала та, подрагивая. — Роран убил их... и нас убьет...
— Ч-что... — прохрипел тот, сглотнув. — Как?
— Не знаю, как... — говорила та, боясь, что ее могут услышать. — Но то, что их убил именно твой брат, не дает мне покоя уже вторую неделю...
— Он мой брат, Моника... — пытался тот утешить дрожащую девушку. — Он не станет нас убивать за это... нас ведь заставили...
— Это не твой брат, Коджи... — мотала та головой. — Роран умер еще тогда... до того, как нашим друзьям руки переломал. Это не Роран... не твой брат...
— Он приходил сюда? — спросил тот, осторожно присев на кровать. — Он угрожал тебе?
— Нет, сюда приходили пару раз громилы, которые приходились друзьями Шраму... — плечи девушки стали подрагивать. — Они пичкали наркотой и трахали меня по очереди, угрожая расправой, и уходили, не разрешая выйти... потом, заметив, что я умираю от голода, стали привозить что-то из еды... Коджи, я так больше не могу... — та разрыдалась, закрыв ладонями свое лицо.
— Они же обещали тебя не трогать! — заорал Коджи и тут же закашлял, повредив голосовые связки. — Я родную сестру такой опасности подверг!
— Ты же знаешь, что они не люди... — мотала та головой. — Они монстры... будут мучать нас до тех пор, пока окончательно не убьют... с ними нельзя договориться...
— Мы убежим! — внезапно вскочил тот с кровати. — Нам нужно бежать, Моника! — ослабевший кулак парня сжался так, что побелели костяшки.
— Куда мы побежим, Коджи?! — рявкнула та, оскалившись. — Ни у тебя, ни у меня нет никого из родных. Мы с тобой беззащитны, понимаешь?!
— Роран все еще мой брат, мы попросим его помочь, Моника... — слезы на глазах парня стали скапливаться на подбородке. — Он мой брат...
— Он не твой брат... — прошептала та еле слышно. — Это не Ро...
— Это он виноват, Моника! — парень стал размахивать руками. — Он виноват! Если бы он не пошел в эту подворотню, все было бы хорошо! Он должен нам помочь, слышишь?!
— Хорошо... — пожала та плечами, понимая всю безысходность. — Нам все равно не выжить...