Галилео

– Ты о чём? – спросила Лилиан.

– Как можно деградировать за семь с половиной тысяч лет в отрыве от цивилизации. Многие уже не способны себе одежду самостоятельно сделать. Да и интересы у всех лишь в том, чтобы просуществовать отпущенные им годы, как можно сытнее, да в тепле, да с партнёром, хоть каким-нибудь. Из всех ныне живущих лишь Макс не такой, да ещё вы с Яриком.

Лилиан уже открыла рот, чтобы спросить, разве не в этом и заключается смысл жизни, но вовремя прикусила язык, поняв, что Энджи ставит её выше многих. Значит она – Лилиан – должна понимать нечто такое… А девушка была совсем не уверена, что… Даже нет, не так. Девушка была совершенно уверена в том, что не понимает ничего такого возвышенного. Действительно, всё, что они делали, было нацелено на то, чтобы прожить счастливую жизнь. А та включала в себя сытость, тепло и надёжного человека рядом. Что ещё нужно-то?

А Энджи уже вытащила платье из озерца, и Лилиан ахнула, – то было абсолютно чистым, словно и не пачкали его никогда. Верилось в такое с трудом, потому что пятна от борща средство Лилиан не взяло бы даже при длительном замачивании.

Это чудесное волшебство (а иначе произошедшее с платьем Энджи назвать было нельзя) не укрылось и от глаз других участниц. Справа от Лилиан раздались громкие рыдания.

Это Обри ревела над безнадёжно испорченной тканью своего одеяния. «А, возможно, – подумала невеста Ярика, – и над тем уродством, что получилось у неё взамен».

Незаметно для себя, Лилиан погружалась всё глубже в свои мысли. Однообразная работа способствует мышлению, или внутреннему размышлению.

«Вот Энджи, – думала она, – умница, красавица, и в руках у неё всё спорится. Не было бы логично, что первый парень на Галилео влюбится в неё с первого взгляда? – Вполне. А кто у нас первый парень? – Ярик, конечно, а это значит…» Лилиан почувствовала, как в ней вновь поднялась волна необоснованной ревности.

Она повернулась к Обри. Та выглядела так же, как и её застиранное платье: мокрая от слёз и какая-то вся помятая. Однако жалости она не вызывала, скорее брезгливость. Хотелось отодвинуться от неё подальше.

К Энджи.

К этой странной, но такой магнетически притягательной…

– Ты так до следующего Дня Семени провозишься, – выдернул Лилиан из раздумий мягкий голос. – Давай помогу.

Энджи достала свой чудо-гель и передала невесте Ярика.

– Нанеси на пятна, замочи на три минуты, и всё.

– Спасибо тебе, – сказала Лилиан, с благодарностью принимая его.

– Девчат, не помешаю, – раздался над ними мужской голос.

Обе подняли глаза на подошедшего парня. Во взгляде девушек читался немой вопрос.

Молодой человек был статен и красив, но всё равно, по мнению Лилиан, не дотягивал до Ярика. Это был Артур из их деревни. Однако тот и не смотрел на неё, а лишь на её подругу.

– Здравствуйте, – сказал он, – Вы – Энджи?

– Да.

– Я – Артур. Не буду ходить вокруг да около, а скажу напрямик. У нас с моей девушкой была добровольная пара, но она, к сожалению, отказалась выливать на себя суп и портить своё платье. Теперь у меня нет пары. Я смотрел за тобой; ты мне очень нравишься.

– Что ж, я польщена.

– Тогда предлагаю в конце выбрать друг друга.

– К сожалению для Вас, милый мальчик, я уже сделала свой выбор.

Лилиан наблюдала, как с её платья, словно по волшебству, исчезают пятна, и от последней фразы её буквально ожгло изнутри: «сделала выбор». Но тут же понеслась успокоительная прохлада: «конечно, она же кормила Макса!!!» Внутренний пожар стал утихать.

Артур попытался сказать что-то ещё, но Энджи одним лишь жестом (очень похожим на жест Макса) показала ему, что дальнейшее общение ей не интересно, и молодому человеку пришлось уйти не солоно хлебавши.

Лилиан вытащила из озерца своё без единого пятнышка платье и повесила на плечики. У неё осталось немного геля, и она передала его Обри. Та с неверием и благодарностью приняла его и смотрела теперь, как бездомная шавка, которой бросили кость.

Подошла Энджи, сняла платье и знаком показала Лилиан, что его нужно выжать.

– Ну, что, – сказала она чуть позже, когда ручейки воды перестали бежать из перекрученной ткани, – идём писать стихи? У тебя уже есть какие-нибудь наброски?

– Так, в уме, – ответила Лилиан, думая в этот момент о том, насколько невероятно сильна Энджи. Это почувствовалось при отжиме платья. «А что, если…»

Но череда её мыслей была прервана землетрясением. Девушки едва удержались на ногах.

А вот Обри – нет. Теперь оба её платья были мокрыми.

00.17

Ярик опередил Макса. Последние несколько метров он преодолел парой огромных прыжков, затем ринулся вперёд и сшиб толстяка с мотовагонетки на землю своим собственным весом перед самым обрывом.

Макс, видя, что их новоиспечённому другу уже ничего не грозит, изменил траекторию движения и попытался задержать саму вагонетку. С тем же успехом можно было бы пытаться остановить огромный валун, катящийся с горы. На пару секунд она зависла над обрывом, затем качнулась, накренилась и сверзилась вниз, увлекая за собой мелкие камешки и пыль.

Молодой человек схватился руками за голову, наблюдая, как бесценное устройство разлетается на куски. Внутри него образовалась пустота, схожая с чувством потери близкого человека. Не должны столь важные вещи вот так бездарно превращаться в бесформенный металлолом.

– Я у тебя в долгу, – едва слышно выдавил из себя толстяк.

– Что? – переспросил Ярик.

Затем он понял, что всем своим весом лежит на Кармине, поэтому встал с него и помог подняться. Попутно он заглянул толстяку в глаза. Там в водовороте мешалась куча эмоций. Самыми очевидными были: страх смерти, ужас от пережитого и благодарность за спасение.

– Я у тебя в долгу, – повторил Кармин громче. – Ты мне спас жизнь только что.

– Не за что, – улыбнулся Ярик и зарделся. – Каждый поступил бы именно так.

К ним подошёл Макс. Был он мрачнее тучи, а глаза увлажнились. Он ушёл от края обрыва, не в силах взирать на обломки мотовагонетки. Ярик одним лишь взмахом головы поинтересовался, мол, что там, как там?

Максимус развёл руками и сокрушённо помотал головой.

– Ясно, – сказал его друг. – Ну, зато вот Кармин уцелел.

– Это да, – согласился Макс, однако в голосе сквозило прохладой к данному факту и грустью по утраченному.

Со всех сторон к ним начали подбегать орги и участники Испытаний. Они окружили их плотным кольцом так, что стало трудно вздохнуть.

– А что тут случилось? – спросил рыжий откуда-то из западных земель.

– А кто-нибудь умер? – очкарик с кровожадным выражением лица.

– А зачем вы вагонетку скинули?

– Получается этот Испытание не прошёл?

– Жаль, что ты не оказался там, – прошипел Артур, мотнув головой в сторону обрыва, и сплюнул под ноги Кармину.

– За аппарат вас точно по головке не погладят, – сказал МежВан – парень с Окраины – и мерзко захихикал.

Затем к ним протиснулся один из оргов, судя по всему, – из старших.

– Все живы?

Ярик с Максом кивнули.

– Что произошло?

– Я толком даже не успел понять, – ответил Кармин. – Тележка не хотела въезжать в горку, я подкрутил ручку; она ускорилась, тут всё вокруг затряслось, я на вершине холма, снёс ограждение, увидел обрыв и закрыл глаза. – Толстяк выдохнул. – А потом почувствовал, что в меня что-то врезалось, и упал. Когда открыл глаза, понял, что это Ярик меня спас.

– Ясно, – кивнул орг и пошёл к обрыву.

Подойдя к краю, он глянул вниз и прикрыл глаза. Ему тоже было тяжко смотреть на обломки. Макс, последовавший за оргом, остановился в шаге от того.

– Её получится восстановить?

– Не знаю, – ответил орг. – Это древняя вещь, оставленная нам предками. Мы понятия не имеем, как она устроена.

– А, разрешите, я попробую это сделать?

– Хорошо, – сказал орг, обернулся и пристально посмотрел на парня. – Приходи завтра утром.