Тотем

Найдя недопитое со вчера пиво в пластиковой бутылке, Юра осушил ее. Ощутив прилив бодрости, он принял душ и потом заставил себя немного поесть. Его радовала мысль, что через час за ним заедет тот самый Витя, с которым они едва не сгорели в запое, и они поедут на природу, где будут непременно пить снова. Для Юры это и означало – отдых. Сама по себе мысль о рыбалке его уже увлекала намного меньше.

Увидев друга, Витя тут же определил:

– Бухал вчера?

– Ох, – поморщился Юра. – В пивнушку зашел после работы, не помню, как домой добрался.

Внешне Юра выглядел вполне сносно, несмотря на пьянство, курение и тяжелую работу. У него были широкие плечи, кое-какие мускулы груди и рук, выделялись из под одежды, сильная широкая шея и красивые черты лица. Даже волосы на голове были. Витя был более худым, но тоже плечистым. Его голову украшала плешь, которой он не стеснялся. Глядя на него, Юра не мог поверить, что у них «это» было.

– Сапоги взял? – спросил Витя.

– А-то! И штаны взял для рыбалки. Я их в багажник тебе бросил.

Заглянув на заднее сиденье, Юра удивился:

– Водяры столько зачем?

– Водяры много не бывает! – улыбнулся Витя, следя за дорогой. – Санек уже на лодочной стоянке.

Город то и дело украшали баннеры с предвыборной рекламой то Киле, то Добренко. Юра был рад, что Витя тоже аполитичен и не начинает нудных разговоров о предстоящих выборах.

– Юран! – возмутился по дороге Витя. – У меня от твоего дыхания все окна запотели!

– Начинается…

Проезжая мимо набережной, Витя оглядел здание клуба Сиберамони с обширной стоянкой.

– Юран, ты и правда там был?

– Я же тебе уже рассказывал.

– Я бы хотел там потусить, коктейлей попить, – размечтался Витя.

– Там такие цены, что особо не выпьешь, – ответил Юра. – Там все не для таких, как мы.

– Хреновы тогда наши дела! – рассмеялся на это Витя, заворачивая в сторону стоянки. – Вон и Санек нам машет с катера.

– Что одни, без телок? – спросил он улыбаясь и пожимая обоим руки.

– Да надо было позвать на «колбасную» вечеринку на природу, – пошутил Юра. – На «шершавый досуг».

– Почему на «шершавый»? – не понял Санек.

Юра задрал майку и показал волосатый живот и грудь.

– Пошляк! – посмеялись его друзья.

Александр тридцати трех лет тоже был сварщиком в Депо. Тоже разведен, как оба его спутника. Тоже любитель выпить. Укладывая сумки с вещами и водкой, они перешучивались и предвкушали большой улов. Наконец, они тронулись. Пока Саша вел катер и рассказывал никому не интересные подробности его ссоры с отчимом из-за предстоящих выборов, Юра и Витя открыли бутылку водки и опрокинули по рюмочке, закусив купленным готовым салатом.

– Я сказал отчиму: я за Киле буду голосовать! – не унимался Саша. – Ну и что, что она молодая, зато наша, местная и наши проблемы знает. Отчим боится, что она будет поддерживать однополые отношения. Я ему: ну и что! Нравится им долбиться – пусть долбятся! Вы согласны, мужики?

– Да уж… – поморщился от неприятной темы Юра, рассматривая нанайские поселки по берегам и тайгу.

Александр сам по себе такой. Будет один говорить, рта не даст никому открыть. Сообщает новости, задает вопросы, не слушая ответов.

– Не, ну так-то я прав! Вот взять фильм, этот, как его… – «Горбатая гора». Там, короче, два типа, вроде, ковбои, жахались оказавшись на горе, потому что им некого больше было. А нет! – вспомнил он сюжет фильма. – Они по пьяни друг друга жарили… Точно, по-пьяни! Ну и что? Подумаешь! Не меня же они долбят. Мне не мешают и хаюшки! Верно, Юран? Согласись, бухать надо с бабами…

– Ты давай смотри вперед! – крикнул на него Юра. – Развел тут философию в будуаре!

Витя протянул другу рюмку, Юра взял ее, но даже не посмотрел на него. Он рассматривал реку и ее лесистые берега. Ширина реки Мангу была огромной – километров пять. Высокая волнистая гряда крутых сопок по берегам выступала отчетливо несмотря на ширину реки, со всеми складками, скалами и частоколом тайги.

– Мой батя верующий. Он даже бывал в разных монастырях. Молился перед иконой грузинской божьей матери, перед иконой казанской божьей матери, – рассказывал Александр.

– А что так много матерей у Христа было? – спросил Витя.

– Дурак, что ли? Грузинская божья матерь жила в Грузии. Она была близкой подругой богоматери, матери Иисуса. А казанская божья матерь была подругой самого Иисуса. Она проповедовала в Казане. Стала мученицей.

Юра не слушал это, хотя считал себя тоже православным. Его сейчас больше увлекали красоты реки и тайги.

Тайга, тайга…

В детстве Юра каждое лето ездил к дядьке в деревню. Ему нравилось залезать в самую глухомань и там, в первозданной тишине, в зеленой сумрачной чаще ежевичника, черноклена, колючей крушины, укрытых сверху ветвистым пологом вековых дубов, испытывать непонятный страх и очарование перед лесной таинственностью. Но то, что он видел, выезжая каждый раз на рыбалку, было сверх всяких его детских представлений о лесе. Это было то, что называли тайгой – бесконечное, удивительное море леса. Словно исполинская зыбь застывшего океана, уходили ярус за ярусом цепи сопок к востоку и западу от реки Мангу. Тайга густо ощетинила их конусы частоколом елей и пихт, затянула долины мягкими курчавыми куделями разнолесья, темнела во всех распадках и падях, мрачной стеной подступала к берегам Мангу. Каждый раз, выезжая на рыбалку, Юра, пораженный и оробевший, всматривался в таежную даль, пытаясь проникнуть в ее суровую тайну.

К середине дня они добрались до выбранного места. Тут была совершенная глушь. Причалили к берегу. На его краю лежала в траве коряга, распростершая длинные корни, как щупальца спрута. К ней и привязали катер. Разложив палатку и подготовив снасти, они приступили к рыбалке. Первому повезло Юре. Он вытащил из воды окуня. Второму повезло Александру. Его удочка вытянула щучку. Потом снова везение было на стороне Юры. Витя начал подозревать, что у него место для рыбалки какое-то неудачное. Через час он все же поймал и кого – взрослого сазана! За это следовало выпить. Выпив еще водки, рыбаки решили еще немного порыбачить, а потом приступить к зажарке сазана на углях. Четыре часа рыбалки принесли не плохой улов. Юра, будучи уже достаточно пьяным, вызволился пройтись по предлесью и собрать сухих веток для костра. Тем временем его друзья разделывали улов и готовились к приготовлению разной закуски.

Войдя в тенистый лес, Юра сразу же смог собрать целую охапку сухих веток.

– Столько хватит, – решил он и, обернувшись, опешил. Он ушел в лес на пару шагов и только минуту назад слышал смех и разговор друзей. Теперь он стоял и не узнавал мест позади себя. Вокруг не было слышно ничего, кроме щебета птиц, монотонного пения кукушки и стуков дятлов в глуши.

– Эй! – крикнул он. – Санек! Витяня!

Никакого ответа.

– Прикалываются что ли! – он поплелся по направлению назад, будучи уверенным, что берег должен быть в любом случае там. – Не могла же тайга просто проглотить меня, отрезав от всего мира!

– Санек! Витяня! – крикнул он еще громче. Тишина. – Я вас обоих за приколы разматаю! Витяня! Эй! – крикнул он снова. – Вафел ты плешивый! Я тебе печень вырву!

Алкоголь мгновенно выветрился, вытесненный ужасом. Идя назад, он лишь уходил в еще большую глушь. Бросив охапку веток, Юра стал кричать еще громче. Никакого ответа. Пошарив по карманам, он убедился, что телефона с ним нет. Он оставил его в бардачке катера, чтобы не утопить по пьяни, как было в прошлую поездку. Новый телефон дорогой, намного дороже прежнего.

Юра притих, испуганно всматривался в лесные дебри. Лиственные деревья выселись вместе с черной и белой березой.

– Чертовщина! Меня что, леший водит? А где охапка? Надо вернуться хотя бы на то место, где я ее бросил.

Он стал искать то место, где бросил стог веток. Но и этого места уже не нашел.

– В двух шагах же бросил! Точно, мистика!

Юра бежал, спотыкаясь о ветки, падая, но не чувствуя ни ушибов, ни царапин. Вокруг сплошной частокол деревьев. Ничего невозможно узнать. Он не мог поверить, что так бывает: пару шагов в тайгу зашел и стал отрезан от мира. Уж сколько раз заходил и дальше и гораздо пьянее, но такого не происходило. И тут его осенило: надо залезть на дерево и найти реку. Река большая и ее нетрудно будет увидеть с высоты. Залазил он на лиственницу вполне легко. Силы в руках было много и надежды на скорый выход из тайги тоже было еще предостаточно.