Месть ястреба

Ясное небо уходило в ровный горизонт, создавая иллюзию бескрайнего моря. Волны подталкивали Восточный ветер отойти от берегов и попрощаться с сушей. Шу Ликин облокотилась на планширь и наблюдала, как блестит чешуя изумрудных рыб. Они не боялись подплывать слишком близко и поплатились за свою неосторожность.

— Поймал! — крикнул матрос, подтягивая удочку.

Его лицо сияло как у младенца, который только научился ходить. Рыба грубо полетела в ведро. Шу Ликин вернула взгляд на волны, но среди них больше не плескались изумруды. Только поднявшаяся со дна пыль. Дрого поднялся на борт вместе с мужчинами, чьи спины были краснее углей в разожженном камине. Матросы принесли последнюю партию мечей и украшений. Это означало, что с Башширом пора прощаться. Наемникам самое время возвращаться домой.

— Отдать швартовы! Поднять якорь! — отдал приказ Идгард, словно прочитал мысли девушки.

— Подождите, капитан! — крикнул воин. — На борт должен взойти еще один человек.

— У меня нет места для отбросов!

— За меня неплохо заплатят, — усмехнулся Хаким.

Он поднялся по мосту между сушей и кораблем, держа в руке книгу и скрывая лицо в тени. Но даже капюшон не мог спрятать его от злости капитана.

— Как ты смеешь! После всего, что...

— Говорите, как моя жена. Если бы конечно она у меня была.

— Ах, ты ж... — Идгард вытянул саблю.

Капитана остановил звон монет у Дрого в руках.

— Этого хватит, чтобы взять его на борт?

Матросы замерли, предвкушая драку. Но Идгард решил иначе решить конфликт.

— Сколько?

— Сто золотых.

— За этого вшивого пса?!

— Вам нужно золото или найти кого-то посговорчивей? — спросил Дрого.

Капитан смерил взглядом всех троих пассажиров и, взяв деньги, ничего не сказал. Идгард поспешил удалиться, направляясь на капитанский мостик.

— Высоко же вы меня цените.

— Не обольщайся, Хаким. Твоя сила может послужить благой цели, но в Башшире тебя не оставят в живых. Мы всего лишь вкладываемся в хорошую перспективу.

Дрого подошел к Шу Ликин и направил взгляд на море. Шрам на пол лица уже не казался таким уж ужасным.

— Подарок от Некроманта? — спросила девушка, заметив книгу в руках.

Хаким кивнул. Он был рад, что они не послушались и позволили Повелителю душ не дать потерять ему собственную. Полуживой остался следить за порядком в городе и отстраивать библиотеку для новых книг. Власть сменилась. Золотой нитью стал править Латиф. Доугхлас продолжил делать самое лучшее оружие, а Призраки обрели мир. Они были мертвы задолго до произошедшего и вернулись к свету. Домой. Хаким коснулся груди, где в память о Мираж взмахнул крыльями ястреб. Теперь их объединяло что-то большее. Незримая связь, которая тянулась через миры: тьмы и света, любви и ненависти. Солнечные лучи играли теплом на щеках. Хаким выполнил обещание. Он спас город и отомстил. Без жертв не обошлось, но теперь Башшир мог вздохнуть спокойно.

Хаким открыл книгу. Ту самую. Мертвую. Одну из тех, что пользовался Некромант. Корабль медленно покидал родную пристань, пока взгляд бежал по дорийским символам. Хаким хотел понять, почему именно эта книга стала подарком. Что в ней такого, что Некромант желал рассказать, но посчитал, что будет лучше ему узнать самостоятельно. Матросы бегали по палубе. Хаким продолжал читать:

«Андоктонус не был зверем. Его создали Хранители. Сын Аль-Кара только вдохнул в него жизнь, усовершенствовал чертежи и направил оружия братства Всевидящего ока против них же.  Проклятье Шантиры превратило сталь в организм. Андоктонус же был отправлен за непослушание в безвременье. Только отдав силу достойному, он мог вернуться к отцу. Таково было решение матери...».

— Даже у богов семья развалилась от молчания. А ведь можно было просто поговорить, — процедил Хаким сквозь зубы.

— Что ты говоришь? — переспросил Дрого.

—  Как гласит мудрость моего народа: «Немногие знают, как много надо знать для того, чтобы знать, как мало мы знаем». Ничего не изменилось даже после стольких лет.

Хаким собирался закрыть фолиант, но вдруг он вспыхнул. Яркий свет ослепил глаза, и не обжег руки. Пальцы ощутили покалывание. Книга взлетела. Она вспарила над морем, как частичка тепла. Страницы зашелестели и раскрылись цветком, словно проросло зерно истины. Больше книгу нельзя было считать мертвой. Она зацвела. Некромант хотел показать, что, читая книги, мы возвращаем их к жизни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец