Родная

- Зачем вы пленника с собой таскаете? – И благодарно улыбнулся Илье, когда тот с достоинством ответил:

- Это не пленник, это наш друг. Он с нами по доброй воле. Где Саша? Я хочу переговорить с ним.

- Я здесь. – Ишмак поднял глаза и увидел Сашу. Он почти не постарел за прошедшие годы, лишь морщины стали отчётливей.  Ишмак был даже рад тому, что не все воины ещё разбрелись, и его не было видно. Он был не готов сейчас бередить старую рану, хотя, наверное, никогда не будет готов…  А Илья подошёл к Саше. Они начали разговор. Ишмак наблюдал, как жестикулировал, что-то доказывая, Илья, и как всё печальней и печальней становилось его лицо. Потом Саша что-то гневно и громко сказал, отвернулся и направился в сторону лагеря, а Илья – в сторону Ишмака. Проходя мимо него, военачальник бросил:

- Тебя ждёт Саша. Его палатка в центре лагеря, самая большая. – И даже не обернувшись, зашагал прочь. Ишмак прикусил губу, не желая показывать, как сильно его задело такое отношение. Он уже привык, должен был привыкнуть за столько лет! Но каждый такой поступок отзывался пыткой в его измученной душе.

Когда он вошёл, Саша уже поджидал его. Те же черты лица, тот же взгляд исподлобья, вот только сердечности и доброты в нём стало меньше. Ишмак видел, как его оценивают и испытывают и как постепенно гнев и даже ненависть вытесняют все остальные чувства в сердце военачальника.

- И ты посмел явиться сюда? – Голос дрожал от ярости.

- Я пришёл сюда вместе с другом, чтобы помочь ему. – Твёрдо ответил Ишмак. Он знал, что правда была на его стороне, вот только доказать эту правду он никогда не сможет. Арсений и Марек были мертвы…

- А почему ты явился сюда, а не в Барию со своим другом? – Продолжил допрос Саша.

- Потому что он серд.

- Твой друг – серд? Кто этот предатель? Я прикажу его казнить.

- А ты уже не тот, что был раньше. – Печально сказал Ишмак, глядя на Сашу. Тот хотел было что-то возразить, но промолчал, едва сдерживая злость. А бар продолжил – Казнить? Ну что-ж… Мой друг – Женя Дышаков. – И замолчал, наблюдая за реакцией Саши.

Он помнил его как благородного и мужественного воина. Все качества, достойные настоящего человека, сочетались в нём. И вот сейчас Ишмак молча и отстранённо наблюдал, изменился ли Саша. Жизнь иногда меняет всех. Когда-то своим долгом военачальник считал выяснение справедливости, но это было очень давно. Ишмак пристально, не отрываясь, смотрел на Сашу и заметил, как тот сначала смутился, потом на долю секунды в глазах его мелькнуло беспокойство, даже страх, но он быстро совладал с собой и снова надел на себя маску. Но бар увидел, что это лишь маска. Ему стало немного легче. А Саша продолжил:

- Ты лжёшь. Женя не может быть твоим другом. Он…

Вдруг завеса, закрывавшая вход в палатку приоткрылась, и стражник сказал:

- Вас хочет видеть один юноша.

- Пусть войдёт!

И в палатку медленно, немного пошатываясь, вошёл Женя.

- Женя! – Удивлённо воскликнул Саша. – Ты откуда? Да садись, не стой. – И он пододвинул ему стул.

Женя опустился на стул. Он был очень бледен. Видимо, этот поход до палатки отнял у него последние силы. Ишмак понимал, что Женя здесь для того, чтобы защитить его, если это возможно. Но он же ещё слишком слаб! Ему же нельзя вставать! Радость мешалась с тревогой за друга. Не надо его спасать ценой собственной жизни. Он этого не стоит!

- Женя, - вкрадчиво начал Саша, - вот этот бар утверждает, что он твой друг и даже больше – что он спас тебя.

- Это правда. – Женя спокойно посмотрел на Сашу, и Ишмак вдруг увидел, как изменился его друг. Он превратился из мальчика в мужчину, внезапно постарев в свои девятнадцать лет.

А Саша сбросил маску. Ишмак наблюдал, как ненависть борется в нём с желанием поверить. И он понял, что военачальник просто не хочет расставаться с такой желанной и близкой мыслью о мести, лелеемой целых тринадцать лет. Только отомстив, Саша сможет что-то сделать для Арсения. То, чего так и не смог тогда. Ишмака и самого иногда мучала такая мысль. Но месть не вернёт ему друга, а лишь иссушит душу дотла. Арсений не хотел бы, чтобы за него мстили. Но вот борьба в душе Саши закончилась, и ненависть победила. Он обратился к Жене с вопросом:

- Что правда?

- То, что этот бар – мой друг, то, что он спас меня. Если бы не он, я был бы уже мёртв и вороны клевали бы моё тело возле крепости близ Эндала..

- Нет, Женя, ты обманулся. Этот бар использовал тебя в своих целях. И спас, если это правда, тоже в своих целях. Ты слишком доверчив и в этом твоя слабость. – И Саша как-то совсем уж жалко улыбнулся.

Женя же встал, оказавшись почти одного роста с военачальником и, гневно сверкнув глазами, ответил:

- А тебе, Саша, глаза застила ненависть, и только по её указке ты действуешь. Я научился от тебя ненависти, но она иссушает душу. С меня довольно. Я знаю, что отец, будь он жив, сказал бы… - Но тут Женя пошатнулся и упал, если бы Ишмак не подхватил его. Он бережно опустил друга на стул. Тот потерял сознание, и начала набухать кровью рубашка на груди. Тогда Ишмак поднял его на руки и вышел из палатки. Он был разгневан, как никогда. И никто не посмел его остановить.

                                                                      III

Саша стоял посреди палатки и смотрел, как Ишмак уносил Женю. В голове царил хаос. «Да что я, право? Что со мной творится? Ослеп я, что ли? Почему я не хочу замечать хорошее? Да, я чувствую ненависть к этому бару, но и, почему-то, уважение. Он достойный человек и действительно женин друг. Он помог ему, пока я стоял как вкопанный. Да, за старое предательство он ответит, но ответит как достойный человек, а не как собака».