Родная

- Ничего. Спрячу пока, а там видно будет. – Ответил Женин голос.

- Женя, при всём моём уважении к тебе, я ему не доверяю. Да и почему ты так быстро поменял своё отношение к нему? Ты же его ненавидел.

- Я не знаю. Просто я доверяю ему сейчас. Я ненавидел его, это да, но в какой-то момент понял, что ненависть исчезла. А после того, что матушка рассказала о нём, я почувствовал к Ишмаку даже симпатию.

- А если он потом переметнётся к своим и расскажет про эти подземелья?

- Не переметнётся. Ему просто некуда идти.

- Ну как знаешь.

Голоса замолчали. Свет приближался. Они прошли мимо него. Ишмак, подождав чуть-чуть, бегом бросился в свою комнату. Ему было неловко подслушивать чужой разговор, но нет худа без добра. Зато он узнал Женю с другой стороны. Сын Арсения был вылитой его копией, и Ишмаку было бы тяжело, если бы тот не оправдал его надежд.

Когда серды, где-то задержавшись, не спеша вошли в комнату Ишмака, он уже сидел на стуле и ждал их.

- Я смотрю ты уже очнулся. – Дружелюбно улыбнулся ему Женя. – Это мой друг – Алексей. – И он указал Ишмаку на человека, стоявшего за ним и настороженно рассматривавшего бара. – А это – Ишмак.

Они посмотрели друг на друга и Ишмак вспомнил вдруг фигуру человека, натягивающего лук и смерть Марека. Вздрогнув, он пристальней вгляделся в Алексея. Да, это был он. Ишмак искал в себе ненависть, но не нашёл ничего, кроме боли. Разве Алексей виноват, что стрелял в человека, которого считал врагом? И Ишмак, отвернувшись, сморгнул слезу. Он не видел, что Женя кивнул другу, и они оба вышли. А вернулся он уже один.

- Прости, - Произнёс он.

- Да нет, ничего. – Откликнулся Ишмак. Он уже подавил этот мгновенный порыв боли и снова чувствовал себя здоровым. Потом, помолчав, добавил, - Мне не за что тебя прощать.

- Не меня, - почти прошептал Женя, - его прости.

- Зачем ему моё прощение? Я слышал ваш разговор. Спасибо тебе за доверие. А простить… Я уже почти ничего не помню и не держу зла. Мне только больно… - Они помолчали.

- Я понимаю, может быть, не стоит спрашивать, но расскажи мне про своего друга, - Начал Женя, и потом чуть тише добавил, - И про отца.

Они разговаривали долго. И Ишмак с удивлением чувствовал, что та тяжесть, с которой он жил после смерти Арсения, постепенно спадает с его души. Ему жизненно необходимо было кому-то выговориться, рассказать свою боль и почувствовать, что его понимают. И то возрождение, которое начала Наташа, завершил Женя.

III

После этого разговора они виделись часто. Женя забегал к нему почти каждый день, приносил еду и питьё. Из его слов Ишмак понял, что крепость в осаде, и что следует ждать решающего сражения со дня на день. Самое главное было удержать баров и не дать им взять крепость, а если возможно, то и заставить отступить. Ишмак видел, что чем неотвратимее и ближе становилось сражение, тем больше Женя волновался. Он старался помочь другу, но как тут поможешь?

Наконец, в один из дней, когда Ишмак сидел за столом и рассеянно смотрел на луч света, медленно двигавшийся по комнате, скрипнула дверь, и вошёл Женя. Он был одет о походному. На бедре висел меч. За ним в двери Ишмак увидел силуэт Алексея с луком на плече. Женя подошёл к нему, а его друг остался за дверью.

- Всё. Сегодня. – Произнёс Женя, и вдруг порывисто обнял Ишмака. – Прощай. Может больше не увидимся.

- Как так? Должны увидеться. – А по-иному и быть не может. Слишком много друзей он потерял.

- Где выход ты знаешь, да?

- Да. – Кивнул Ишмак. Он знал один выход, тот, который вёл в лес.

- Ну что ж, прощай!

- Женя, я хочу пойти с вами, помочь. – Опомнился Ишмак. Он решил. Он сможет пойти против своих защищать то, что ему дорого и в них в том числе. Но Женя перебил его.

- Это исключено. Ты вызовешь суматоху. Ты ведь бар. – Услышал Ишмак жёсткие слова. А потом, уже тише добавил. – Ведь кто-то должен будет сказать матери и Наташе, если я умру. – Женя замолчал, потом отвернулся и вышел из комнаты.