Страница 16 из 16
Она легла поудобнее и закрыла глаза, сжимая в руке Перунову стрелку. «Что бы ни вышло, никто тебя не тронет…» Он знал, что у них все получилось, как задумано, – еще бы им двоим было этого не знать! Но сумеет ли он убедить других – жрецов и старейшин, – что жертва принесена и господин доволен? Жертвоприношения успокаивают народ, когда происходят у всех на глазах. А верность того, что творится в тайне, могут подтвердить только сами боги. Только после Дожинок можно будет сказать, что угроза голодного года миновала.
Мальфрид еще немного подремала, но, вновь открыв глаза, обнаружила, что щель полога уже совсем светла. Откинув овчину, она встала, провела рукой по коже, будто проверяя, ее ли это привычное тело. Улыбнулась, ощутив, как влажно и липко между бедер. Волосы еще не высохли.
Было прохладно, и Мальфрид оглянулась, отыскивая свою одежду. Вспомнила, что сорочку и пояс Зари оставила на берегу. Однако, высунувшись из шатра, обнаружила их возле самого полога.
Над Волховом лежал туман, словно сама река укуталась в одеяло, отсыпаясь после ночного безумства. Сверху на нее молча взирало бледное утреннее небо. Было зябко, и Мальфрид хотела поскорее одеться.
Но сначала она снова вышла к воде и умылась, обмыла бедра и вытерлась подолом сорочки. Долго расчесывала спутанные влажные волосы. Странно было заплетать косу – будто налагая оковы на ту силу, что в эту ночь вырвалась на волю и от воли значительно возросла. Вчерашний день и все привычное в мыслях виделись как-то странно – как будто она выросла за эту ночь и смотрит на прежнюю жизнь откуда-то с вершин деревьев. И с каждым новым предметом, который Мальфрид на себя надевала: чулки, черевьи, хенгерок, очелье, накидка, – она будто клала еще один камень в стену между собой и теми стихиями, в которых совершенно растворилась этой ночью.
Из шатра она вышла уже обычной девой – одетой, причесанной, умеющей себя держать. Прошла по тропе к бору, оглянулась. Белый шатер стоял на прежнем месте. А казалось, должен растаять, как видение, едва она его покинет.
По пути к причалу Мальфрид никого не встретила, зато Кальв с отроками уже сидели в лодке. При виде нее все встрепенулись. Мальфрид ступила на причал и пошла к ним; шаги ее по широким плахам отдавались в утренней тишине, как первые звуки вновь сотворенного мира.
Вдалеке за бором заиграл пастуший рожок, словно приветствуя ее.
– Будь жива, госпожа! – Кальв поклонился. – Ты…
Взгляд его упал на громовую стрелку на груди Мальфрид, и отрок запнулся, только поклонился еще раз. Во всем Поозёрье всякий отлично знал эту вещь.
Спрашивать Мальфрид отроки ни о чем, конечно, не могли, но Мальфрид видела в их глазах настороженность. В Хольмгарде никто, кроме Сванхейд, не знал, что именно девушка собирается делать одна ночью близ Волховой могилы, но всем было ясно: она отправилась на встречу с такими силами, о которых лучше не любопытствовать. И встреча состоялась, о чем говорила громовая стрелка в серебре.
Над рекой дул ветерок, понемногу сдергивая со спящего великана туманное одеяло. Когда впереди показался Хольмгард, Мальфрид подняла голову, вдруг сообразив, что на рассвете не шло никакого дождя. Воздух был чист, но полон ощущением воли – подними лицо, и его не усеет холодными каплями. И небо, по мере того как светлело, наливалось все более яркой голубизной.
«Да ведь будет ясный день!» – сообразила Мальфрид, когда лодка подходила к причалу Хольмгарда.
Вдруг она ощутила усталость от бурной и почти бессонной ночи. Глаза слипались. Глубоко втянув свежий воздух, Мальфрид взглянула на небо.
Солнечный луч упал на воду реки и заиграл, перебирая блестящие чешуйки, как будто и сам господин Ящер удовлетворенно потягивался исполинским телом.
Часть вторая
Вторая половина лета выдалась теплой. Разговоры о жертве Волху затихли: в Перыни на вопросы отвечали, что жертва была принесена и господин вод смиловался. Что это правда, всякий видел своими глазами. Вскоре после Перунова дня оратаи начали жать озимую рожь, вскоре затем – сеять. Из хорошо промоченной земли со скрипом полезли грибы, поспела лесная малина, потом брусника. Собирать ягоды – девичье дело, и подруги из Словенска часто звали Мальфрид с собой в лес, но она редко покидала дом. Ей недомогалось, и по утрам она долго оставалась в постели, выходила иной раз лишь к полудню. Словенские знали, что невеста Волха участвовала в обряде изыскания милости Ящера; говорили, что священнодействие утомило ее, оттого и хворает. Многим хотелось ее повидать, но Сванхейд никого к ней не пускала. Старая госпожа твердила Беру, что грядущей осенью непременно заставит его жениться, а до тех пор сама вновь принялась за хозяйство и еще ухаживала за внучкой, как та прежде – за ней.
Косили овес, поспевший заодно с брусникой. Под кровлями изб краснели развешанные гроздья рябины. Журавли собирались на болотах уговор держать, каким путем в Ирий лететь. Однажды днем, когда Мальфрид все же вышла в лес с Бером и челядинками по грибы, она видела удивительное: над болотиной старый журавль учил молодого летать. Две птицы парили над прогалиной, делая в воздухе развороты, снижаясь почти до земли и вновь взмывая ввысь. Молодая следовала за старой, подражая ей. Мальфрид тихо ахала от восхищения: за всю свою жизнь она провела в лесу только две осени и такого ей наблюдать еще не приходилось.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.