Страница 9 из 80
— Человек, — соврал Яутжа, почему и почувствовал себя какой-то дрянью.
— Тогда почему называешь меня человеком?
— Я так хочу, — поставил он точку, — Так ты есть будешь?
— Буду, — сказала она тихо, и он протянул ей мясо, — потом поругал самого себя, — и вложил ей в руку еду. Мясо она беспрекословно взяла и зажевала. Он будет совсем не спокоен, если она так и будет сидеть тут, не перед его глазами.
— Ты пойдёшь со мной.
— Не оставишь меня тут?
— Зачем?
— Мне тут уютно, и я не буду тебя дёргать от… Чем ты там занимаешь?
— Самки это не касается.
— Ладно, — она опустила голову, это у них проявляется так обида?
— Я не хочу, чтобы самка покалечилась.
— Почему? — она тут же подняла голову. «Не хочу расстроить твоих сородичей, если привезу тебя всю в синяках и ссадинах»
— Я так хочу.
— А ты эгоист.
— Это кто?
— Люди, что думают только о себе и не считаются с мнением других.
— Тогда самец эгоист, — процедил Яутжа и схватил её за талию, поднимая на плечо.
— Тебе нравятся непереводимо — девушка дёрнулась, — Что значит, непереводимо?
— Значит, что переводчик не может справиться с переводом твоего слова, — он двинулся по коридорам в командный отсек.
— Впервые слышу чтобы был такой переводник… Ты не знаешь английский? — «Я не знаю Умановский».
— Не знаю, — ответил Яутжа, — Что ты сказала? Что мне нравиться? — и Науд даже на миг остановился. А что ему нравиться из того, что она могла понять?
— Ну волосы! Волосы у тебя такие, резиновые.
— Волосы? — он подвигал головой, ощущая свои нервные окончания, — Ты про… Волосы…
— Я так и сказала, волосы.
— Самки это не касается, — отрезал Яутжа и хотел уже снять маску, чтобы перестать слушать её вопросы.
— Я тоже когда хотела сделать непереводимо, но потом поняла, что это неудобно.
— Это неприятно, — признавать, что это чертовски больно, Яутжа не хотел из-за гордости и упрямства. Милур-ан-т он пережил достойно, гордо, с молчанием, как и подобает всем воинам его расы. Во время ритуала он медитировал, делал боль — наслаждением, а слёзы — улыбкой.
— Да нет вроде… Совсем нет… Хотя я не знаю, — неуверенно сказала она, как тут, снова тронула нервное окончание, только на этот раз, схватила и стала выгибать во все стороны. Арбитр кинул её на пол, она вскрикнула.
— Не трогай! — крикнул он от перевозбуждения, ощущающая, как нечто горячее скапливается внизу живота, уходя куда-то всё ниже и ниже, — Больше никогда и не за что не трогай их!
— Ладно-ладно, — проговорил переводчик равнодушно, но он почувствовал запах страха исходящий от неё, животного страха. Она вжала в себя ноги, — Прости меня, прости! Пожалуйста… Только не бей… — она прикрыла голову руками. Яутжу показалась, что сейчас она уменьшилась в размерах до того же кролика.
— Встань, — холодно сказал он ей и девушка повиновалась, но дрожала, как осиновый лист на ветру, — Идёшь со мной, — она еле кивнула. Арбитр стал щёлкать нижней мандибулой по жвале, тем самым, подсказывая, куда он идёт. Она медленно передвигала своими ногами, чтобы быть максимально далеко, но не настолько, что перестать его слышать.
Минуту ранее
Мне вот интересно, какие дреды парня всё же на ощупь, и не смогла сдержаться, чтобы их коснуться и проверить их сгибаемость. Но только схватив, она была такой горячей, приятно горячей, и в ней, словно, что-то перетекало, двигалось, как шланг! Миг, меня кинули на пол, я больно ударилась копчиком.
— Не трогать! — завопил механический голос со стороны похитителя, — Больше никогда и не за что не трогать их! — во мне словно всё упало, я прям видела перед глазами того мужчину, террориста, наставляющего на меня пушку, и приказывающего меня раздеваться… Тогда моя мать напала на него, и он её убил… Перед моими глазами.
— Ладно-ладно, — слёзы сами выступили из больных глаз, придавая мне дополнительную страдание. Я собрала в себя ноги — как жалкая попытка исчезнуть, сделать себя меньше, чтобы меня перестали замечать… — Прости меня, прости! Пожалуйста… Только не бей… — я прикрыла голову руками, ожидая от него удар. Я уже ментально ощущала, как большой кулак летит в мою сторону, к моему лицу, и как боль отражается по скуле… Нет-нет, этого не произошло, но это происходило… Тогда, в поезде.
— Встань, — приказал он мне, и тело само послушно встало. Я словно не управляла собой, как напуганная собака, боящееся кнута от хозяина, — Идешь со мной, — я кивнула. Он пошёл вперед, я слышала странное постукивание, как клацание мыши от компьютера. Я поняла, что это издавал похититель, то ли зубами, то ли ногтями, я так и не поняла. Я могла ориентироваться только на этот стук, но мне так хотелось просто убежать. За побег он меня ударит? Если ослушаюсь, он меня побьёт, да? Мне страшно… Я не вижу, не знаю где я, за кем иду, что происходит вокруг… Спасите меня, кто-нибудь… Где прекрасный принц, о котором я грезила в детстве? Где моё чудовище из фильма «Форма воды», которое сможет меня спасти? Где он? Почему вообще я? Мало настрадалась, судьба? Нет… Хватит оправдываться — такова жизнь, а она никого не щадит. Нет того волшебства, что в миг сделает всё хорошо. Нет феи, которая махнёт палочкой… Хватит, Эмма, верить в этот бред. Не Бог, не чудо, не чудовище тебе не поможет. Только ты… Только ты способна себя спасти…
Я шла за стуком так не долго. Мы куда-то пришли. Я услышала знакомый гул. Мужчина отдалился, звук стал распространяться дальше. Мы вышли с коридоров в какой-то зал? Больше походило именно на это. Я остановилась, потому что потерялась. Эхо ударялось о стены зала, что теперь точно откуда стук шёл, не могла.
— Ближе, сюда, — услышала я уже голос, помогший мне сориентироваться. Я сделала пару шагов, снова потерявшись, — Ближе, — говорил он, чем и помогал, хотя я бы не прочь остаться на месте и просто сесть на тёплый пол, — Ближе-ближе-ближе, — так я дошла до выступа, протянула руки, и дотронулась до Ока. Быстро отдёрнув руку, я попятилась назад в страхе, — Я сказал не трогать… Волосы, а не меня самого.
— Мне страшно… — решила признаться я, и меня схватили за руку. Будет бить?! Прошу, только не по лицу! Я интуитивно прикрыла другой, не схваченной, рукой голову и глаза, — Не по голове… - хотела я уже расплакаться.
— Глупая самка, — процедил он, — Я не собираюсь тебя бить, — он потянул к себе ближе, и… Обнял? Почему обнял? Тело его было таким горячим… Его тяжёлая, большая рука обхватила мою спину. Я прижималась к рельефному животу. Он был полуголым, я так поняла? Мой рост доходил ему только до груди, — Это называется объятия, — пояснил он.
— Да, — согласилась я, — Зачем?
— Что зачем?
— Зачем обнимаешь?
— Успокоить тебя. Я не хочу, чтобы самка боялась самца.
— Потому что я ещё тут два месяца?
— Да, — ответил он после продолжительной паузы, после чего, отпустил, — Сидеть тут, не уходить. В туалет захочешь, попроси.
— Хорошо, спасибо… — прошептала я и села туда, где и стояла. Услышала приглушенный удар, сел на что-то? Наверное, на бортовое кресло… Интересно, почему я не слышу звуков волн?
The Blind Eye
Арбитр вёл девушку до командного отсека, придаваясь своей привычке щёлкать, и искал в документах о Уманах: «Как успокоить самку-Уманов». Видимо, он не заметил, что открыл вкладку «спаривание Уманов», так как для этого слишком нервничал из-за произошедшего с его нервными окончаниями и неправильной реакцией на её касания к ним. И сразу нашёл об объятиях! «Уманы это делают?» — подумал он с возмущением — «Я слышал Уманы близки с физическим контактом и общаются с помощью прикосновений, чтобы не говорить много слов. Пожалуй, удобно». Доходя до своего кресла, заметил что топот лёгких ножек Эммы затих. И увидел, что та остановилась.
— Ближе, сюда, — решил подать он голос. «Замерла, потому что звук до ушей не доходит? Зал же» — Ближе-ближе-ближе-ближе, — говорил он, пока та не упёрлась об его пресс руками, но потом, тут же отошла на пару шагов назад, — Я сказал не трогать… — «Как она там это назвала?» — Волосы, а не меня самого.