Страница 30 из 80
— О боже… Сколько я спала? — обеспокоилась она, и осторожно привстала, — Почему не разбудил?! Вдруг мы опоздаем?!
— Куда? — усмехнулся Яутжа.
— Ну… Куда мы там идём? Вот туда и опоздаем!
— Да нас там и не ждут.
— А зачем тогда идём?
— Разобраться с проблемами.
— Нашими?
— Их.
— А их проблемы нам зачем?
— Сэкономим.
— А что за проблемы?
— Убить банду одних червей.
— Червей? — нахмурилась девушка и уже встала на ноги. Яутжа поднялся за ней.
— Не забивай голову, Эм-м-ма, — он потянулся, и за этим наблюдала девушка. Вдруг он стал куда выше, чем был. Эмма из-за таких размеров похлопала глазами и присвистнула, — Это что ещё был за звук? — растерялся Око, ведь исходил он от девушки.
— Ничего, — покраснела девушка, — Ничего такого, из-за чего надо переживать, — прошептала она и почувствовала, как её снова потрепали за волосы. То же приятно-острое касание — это просто Око вновь не удержался от этого жеста. Девушка среагировала и схватила его голову, просунув холодные пальцы под его дреды. У Яутжи прошли мурашки по коже. Они на секунды застыли в этом положении и каждый боялся сделать любое движение, — Что ты делаешь?
— Ничего, — ответила Око, — Отпусти меня.
— Пока не ответишь, что ты делаешь, не отпущу, — она знала, как его злит и бесит её прикосновения к дредами, и забыла, что именно возбуждают. Поэтому пошла верх по его дредам, каждую сжимая между тонкими пальцами. И это почувствовал Яутжа, встрепенулся и стал издавать бесконтрольное мурчание.
— Просто хотел потрепать самку по волосам, — признался он, а зрачки подрагивали от тянущегося чувства внизу живота.
— Зачем? — тут Эмма почувствовала себя злым копом, что допрашивает преступника, находя лучшую тактику пытки.
— Самка милая, — ответил он честно, чем освободил себя от её пальцев, и разогнулся. Девушка снова краснела, а Око, щёлкнул жвалами.
— Пошли, — строго ответила она, и села на дно портфеля, закрывая своей крышкой, хватая Ванессу в руки, поглаживая.
— Пошли, — согласился он с ней, так и не поняв её поведения.
Они прошли ещё немного, когда солнце стало всё ближе приближаться к горизонту. Было тепло, поэтому Око пока не останавливался, но уже глазами искал ночлег для них.
— Весна, весна, пора любви,
Как тяжко мне твое явленье,
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови…
Как чуждо сердцу наслажденье…
Все, что ликует и блестит,
Наводит скуку и томленье.
— сказала вдруг Эмма эти слова, что для Яутжи были странны и не понятны.
— Самка это о чём? — поинтересовался Око, она вылезла из портфеля, оказываясь рядом с его лицом.
— Я о весне. Стихи Пушкина.
— Кого?
— Не задумывайся. Просто вспомнила школьные годы.
— Что за годы? Испытания?
— Можно и так сказать. Утомительные, смертельно скучные, но всё же, такие беззаботные и простые для понимания.
— Ничего не понял. Так школьные годы, — он еле-еле выговорил это слово, — Плохие или хорошие?
— Нельзя сказать определённо, но для меня они были хорошие, — грустно сказала Эмма, — Тебе понравилось?
— Что?
— Стих! — Око задумался, прокручивая слова в голове. И только из-за слово «кровь», он сказал:
— Да.
— И мне он нравиться, поэтому и запомнила! — порадовалась Эмма, и Арбитр уже надеялся, что тема закончилась, но…
— Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный —
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись!
— А это что?
— Тоже Пушкин, только про зиму.
— Сейчас весна.
— Да, но всё равно стих красивый!
— Наверное, — Яутжа не разбирался в литературе, потому что у него её тупо не было. Никто из его расы не сочиняет стихи или истории. Есть только настоящие истории, которые посвящены реальным Охотникам. У них был свой алфавит, и если не выучить его за день — тебя ждало наказание. Та же ситуация и с цифрами. За год их обучали тому, чему обучают на Земле за пять лет. Все остальные года Яутжа — это охота-охота-охота.
Солнце уже склонилось за горизонт, только лучи ещё освещали небо. На землю опустились сумерки, ночь привела за собой холодный ветер. Температура резко опустила до 19 градусов. Эмма успела одеться теплее, Яутжа же просто терпел. Ему было не впервые находится при такой температуре, да и сеть с собой взял, если вдруг слишком холодно станет. Если и Уманка выживет при нулевой температуре, то Яутжа может умереть.
Находя укрытие в виде небольшой пещерки, а скорее, впалости в горе, он положил портфель с Эммой на землю.
— Подожди тут, — он присвистнул своим собакам, что всё время бродили где-то недалеко. Услышав хозяина, они примчались к ней, — Охранять, — приказал он и сам пошёл в лес, собирать хворост.
— Привет К’хала, — сказала она, конечно, не суке, но всё равно не разбирала она, кто-кто. И стала гладить именно Нар’иса. Ждала, когда придёт Око. Ждала достаточно долго, а потом услышала шелест травы рядом.
— Это я, — прострекотал он, что Эмма и не успела запаниковать.
— Ты был долго.
— Дерево нашёл. Крепкое оказалось. Не ломалось, — спокойно проговорил она, а у девушка от удивления чуть глаза на лоб не полезли.
— Дурак что ли? — выпалила она, даже не задумавшись, что этим могла его оскорбить.
— Почему сразу глупый? — спросил он, и видимо переводчик не то слово перевёл, хотя смысл от этого не поменялся.
— Зачем дерево ломать? Чем тебе ветки не помешали под ногами?
— Чтобы хороший хворост достать. Сердце дупла горить дольше, — он поставил древовидную сердцевину пятиконечной формы на землю. Потому пальнул разок в него слабым зарядом плечевого оружия, и огонь объял сердце.
— Понятно, — недовольно сказала девушка, облокотившись о стену пещеры, наблюдая, как размазанный рыжий цвет двигался. Око присел рядом, так же наблюдая за огнём, и достал из портфеля тюбик с его едой. Тюбик содержал в себе много белка и жиров, заменяя мясо. А Эмме передал её батончик, за что она и поблагодарила, хотя она ещё не голодна, так как набила живот фруктами, а те оказались очень сытными.
Когда ужин закончился, они ещё недолго сидели и молчали, словно ждали, кто же первый порвёт это неловкое молчание. И Око решил, раз он тут самец — а значит главный — то именно ему и рвать эту тонкую стену.
— Эм-м-ма, — протянул он привычно для Эммы, и она не поднимая глаз, спросила:
— Что? — никогда ещё Око не начинал какой-нибудь разговор первым, но в этом путешествие, всегда он был зачинщиком достаточно удивительных или смущающих тем. Так что Эмма понимала, что с ним никогда не бывает скучно.
— Можно потрогать снова волосы самки? — его стрекот звучал тише и осторожнее что ли? Раньше всегда был смелее, но когда доходило дело до волос, для него это словно было что-то личное, что-то секретное, что переступить может только самый-самый близкий человек.
— Тогда можно потрогать твои? — парировала она, и хитро про себя улыбнулась. Не знала она, пока, что это был слишком смелый шаг для самки. Самка-Яутжа могла трогать нервные окончания самца только после десятилетия прибывания в гореме, потому что это самое, что ни на есть, чувствительное место Науда.
— Нет.
— Тогда и мой ответ нет.
— Самка знает, что трогать нервные окончания самца нельзя?
— Знаю.
— А что за этим следует?
— Ты возбуждаешься? — спросила она, но Око щёлкнул жвалами. «Я не сдержусь. Пред-гон никуда не делся и только усиливается». И даже в пред-гоне есть опасность спарится, если, к примеру, Яутжа давно этим не занимался. А так как Око не был главный поклонником спаривания и с гаремом вёл себя холодно — всегда приходил поздно и уходил рано — то он уже равносилен тем, кто сдерживался.
— Да, — ответил Яутжа.
— Тогда не надо, — заставила сказать себя это Эмма. После они так же сидели, грелись у огня и молчали.
— Можно потрогать волосы самки? — решил не отступать Яутжа, и девушка закатила глаза, наклоняя к нему голову. Не отцепится же.