Слепая любовь

Око так же провёл проволоку до бортового зала от моей комнаты. Теперь с помощью неё я смогла ориентироваться. То было забавное утро! Я проснулась, сходила в туалет, и хотела к нему прийти. По привычке прислонил ладонь к стене, ощупала эту проволоку. Из интереса пошла по ней и дошла до зала. Я от умиления чуть не растаяла! Он сказал, что ещё проведёт проволоки в другие комнаты, которые пока лучше не заходить. На вопрос «зачем?» он ответил «самки комната не безопасна, другие комнаты безопаснее». Потом на следующий день провёл проволоку к комнате с моей едой и водой. И ещё на следующий день до комнаты, где живут собаки: «Будет скучно, ходи к собакам, они любят играть»

И действительно, милые собачки любили играть! В коридоре я им запускала резиновые игрушки разных форм, а они мне приносили обратно в руки. Конечно, команд они не знали, но мне кажется… Око их по-другому обучал. Каким-то отдельным звуком стрекота или щелчка, который он производит чем-то. У меня было много догадок об этом: первое, конечно, что это зубами он как-то делает, потом языком, потом ногтями или пальцами, потом вообще дошло до того, что у него при себе имелось насекомое, которое и издавало эти звуки. Спрашивать было бесполезно, потому что был один и тот же ответ: «Самки это не касается» — вот заладил он с этим, что и начинало бесить.

Ещё я как-то раз не нашла Око на борту. Спасибо К’хале, я смогла найти его. В какой-то странной комнате. Походил тоже на зал. Я слышала оттуда выдохи и вдохи. Потом удары, и вспомнила тогда, что он большую часть дня тренируется. Увидеть сие чудо в его исполнении я не могла, но могла лишь слышать периодические рыки. Конечно после, он меня отругал, сказал чтобы больше его не отвлекала и заставил уйти обратно к себе.

Он приносил мне еду периодически. Мол, проверял, что я тут делаю и «это самца корабль, хожу где хочу». И эти слова так ударили в голову, что в дýше спокойно стоять не могла. Казалось, этот извращенец смотрит на меня, и когда я переодеваюсь. Но я уже в первый день тут зареклась — ванная комната место, где его перестаёт существовать! Значит, его нет! Ничего не знаю! Но блин, всё равно сверлящий во мне дыру взгляд преследует меня. У него ещё и такой тихий шаг, что невозможно просто услышать. А иногда он может так топать, аж на другом конце коридора можно услышать! Ещё при этом хрипит и рычит.

О! Вспомнила ещё забавный момент, и ещё один, и ещё! Первый, это когда я ночью не могла уснуть из-за мыслей и пошла к бортовому залу, чтобы послушать гудение, и может, уснуть. Пол отчего-то был очень тёплым, да и на корабле было тепло так, что и раздетой можно ходить. Да ладно про это. Так вот, я пришла в этот зал, и услышала храп! Такой громкий, с знакомым рыком и стрекотом. Я и села рядом с креслом и для себя незаметно уснула. Вспоминая былые деньки с папой… Он тоже храпел, без рыка и стрекота конечно, но для меня эта была колыбель с ранних лет. Без него… Я заснуть никогда не могла. Приходилось ворочится первые годы. Потом как-то забылось… Приятные воспоминания домашнего комфорта усыпили меня. Позже Око меня разбудил и отправил спать к себе в комнату, но за храп ему огромная благодарность.

Второй момент, — скорее не забавный, а милый, — был с тем, что я как-то тоже лежала на полу рядом с его креслом. Я не спала, просто задница затекла сидеть, а пол, пусть твёрдый, но тёплый, не холодно. Он встал со своего места, чего-то походил кругами у моего тела, а не видно же, что не сплю, глаза-то завязаны! Не будит. Потом как присядет ко мне на пол, как тронет волосы, потом отдёрнет руку. «Страшно?» — подумала я тогда и не дёргаюсь, делаю вид, что да-да сплю я. И снова тронет волосы, на этот раз, смелее, но всё равно отдёргивает. И снова, только уже взял прядь. Пощупал их чего-то, осмотрел, а я ещё с распущенными волосами была. Возьмёт по-больше прядь, продолжит трогать, посмотрит их гибкость, крепость. Потом как возьмёт, и оторвёт одну из волосинок! Я вскочила, спрашиваю, что за дела? А он извиняться, не хотел причинять боль. «Не больно было, неожиданно!» — говорю я ему. «Правда не больно? Самец не хотел делать больно самке» — и я его уверяла целый час, что не больно. Видно, волосы для него, это что-то из разряда: запретное и неприкосновенное до боли.

Третий, это когда я решила воспользоваться своим телефоном! Он что, из древности вышел? Ах да, из джунглей… Ну так вот! Я смогла с помощью голосовой команды, включить себе музыку! В интернет не выйти, потому что не видно, куда нажимать, да ещё и сети нет. И зарядки хватало на минут пятнадцать. Заиграла моя любимая песня, House of Memories — Panic! At The Disco. Вы бы слышали этот громкий, непонятный стрекот, когда я сидела рядом с его креслом, и как он вскочил! «Это что?» — спросил он меня, что переводчик еле еле с этим справился! Потом, конечно, он приказал мне выключить эти «болезненные для ушей звуки». Обидно, но мне удалось его напугать! Ах-ха-ха-ха!

В-третьих, я поняла, что корабль очень большой. Сколько тут не ходи, коридоры словно длились вечностью! Но заканчивались тупиком. Странно, зачем вообще делать тупики? Было бы лучше, если они бы куда-нибудь да вели. Тупик за тупиком. И когда я уже прошла все места с тупиками рядом с моей комнатой, убедилась, что повторять этого не стоит. Я надолго потерялась там, пока не присела и не стала звать Око. Не знаю, что за активный стрекот он издавал, когда нашёл меня, но мне показалось, что это была альтернатива смеха. Обидного такого, знаете, смеха!

В-четвёртых, я заметила что у меня болит живот. Ниже живота болит — и это было очень-очень плохим для меня знаком… Менструации… Это было как раз на последней недели, когда нервы были не к чёрту. Стало тошнить от одной и той же еды, стала плакать по потерянным родителям, и смеяться над тупостью ситуации с этим чёртовым кораблём и собакой. И это было не самое страшное… Когда Око перевязывает мне глаза, его тело и запах становиться для меня невыносимым. Не в том плане, что меня от него воротит, — да лучше было так! — а в том плане, что это меня стало привлекать и… Возбуждать? Я не знаю… Точного ощущения я так и не поняла. Это что-то рядом с неприязнью и «хочу наброситься на этого большого парня!» — вот как-то так. Что с этим делать, я поняла, но вопрос, сдержу ли я этот странный порыв, мужиков то других рядом нет — и слава богу! И благо алкоголя тоже… В момент ПМС я стараюсь дома сидеть, потому что знаю я себя, могу и сделаю…

И прости господи, однажды не сдержалась сделать одну очень глупую, но так мной желанную вещь! Я сидела тогда у кресла бортового, слышала, что Око чем-то был занят, что-то тыкал, а в ответ ему это пищало. Я всё ближе-ближе пододвигаюсь и спрашиваю:

— Можно сяду к тебе?

— У самца нет места, где сидеть самке, — ответил он строго, не отвлекаясь от дела.

— Тогда на колени?

— Самка же не хочет касаться самца?

— Сегодня — можно, — ответила я, и боже лучше бы отказался, но он долго молчал и…

— Садись, — о-о-о-о, у меня пробежали мурашки и капец извращённые мысли. Я нашла его ноги руками. Такие странные на ощупь, словно шершавые, может тип кожи такой? Ну и пошла вверх, огибая его колени, к ляжкам. Потом встала и просто села на него! Я замерла в неловком молчании, — Мешаешь, — огрызнулся он, и слышала совсем рядом рык. Он схватил меня за предплечье и прислонил к широкой груди. Я слышала сердцебиение, ощущала этот жар… Да, это точно возбуждение. Мы сидели так, пока мне не приспичило в туалет, грёбаный мочевой пузырь весь кайф портишь!

The Blind Eye

Все эти недели, Яутжа делал всё, чтобы истина не раскрылась для Уманки. И сам даже не заметил, как много он стал делать для неё. Смотреть за её состоянием. Подчиняться её интересам. Даже проволоку для неё провёл, чтобы та не заплутала! Закрыл двери в отсеки, где она потеряется. Осмотрел сам весь корабль на наличия травмоопасных вещей. Раскиданный мусор её убирал. Ночью посещал её, убирал раскиданные Уманкины вещи. Подправил душ, глянул, сколько воды в баках осталось и подлил ещё, чтобы вдруг Эмма не кричала из душа его, и говорила, что вода закончилась. И держался правила: «не трогать самку». Дни стали идти быстрее с Уманкой. Стало комфортнее, и до не ощущаемое одиночество, давило на грудь, когда её не было рядом. В один из вечеров, когда он перевязывал её глаза, заметил странный запах от неё. Он точно не мог объяснить, что это было, но это тянуло его к ней. Хотелось чувствовать этот запах постоянно, ещё ярче.