Страница 32 из 37
— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила тогда Стефани, и увидела ломанную улыбку Майка.
— Да я тут… Просто… Проглотил кольцо…
— Кольцо? — и Стефани прорвало на смех, а Майк лишь смущённо улыбнулся ей, и опустил глаза. Когда та успокоилась, смахивая с себя слёзы радости, прокричала, — Да! Да, я согласна!
Что же мы сейчас наблюдаем? Тогда Майк был очень смел, — земля пусть ему будет пухом (в данный момент он похоронен на кладбище у Нью-Йорка) — и был награждён за своё терпение, и пробыл с любимой девушкой 10 лет. К сожалению, в загробную жизнь отправила его работа, на которой он пахал как проклятый, чтобы помочь Стефани в реализации её планов на будущее. А точнее, она бы хотела подняться по карьерной лестнице, чтобы позже, переехать обратно в родной город, а там и стать важной шишкой, и защитить всеми силами Пеннивайза, и компенсировать его безопасное проживание в будущем. А власть, как знают все люди, это и есть сила.
Но не спешите ругать Стефани! В реализации собственных планов на будущее она вполне могла справиться и в одиночку! Майк был крайне настоятелен, так как его смыслом жизни стало — помощь во всём Стефани, и более его не интересовало в жизни. И даже зная, кому она хочет помочь, и кому отдано её сердце, он продолжал помогать ей. Грустно то, что и ему пришлось оставить Стефани одну из-за Туберкулёза. Аминь…
Так, что же мы всё-таки наблюдаем? Пеннивайз никак не хотел спускаться вниз, к себе домой, так как там всё напоминало то событие, 30 лет назад, когда он покинул её. А так же, он не хотел бродить, как выгнанный пёс, по лесу, — даже после того, как хорошо наелся тремя потерянными людьми. Его охватила апатия, как только он перешёл порог дома, специально выстроенный для его защиты.
— Эм… Пеннивайз? — спросил Дик, забившись в углу дивана, и на всякий случай, всегда находившийся с ним, — на протяжении трёх лет, — сжимал курок дробовика, наставив дуло прямо в голову клоуна. Он не хило испугался, когда тот открыл дверь с грохотом, на распашку, — в то время, когда он нервно смотрел новости родного городка, ожидая увидеть в «безвести пропавшие» лицо Стефани, или Розали, или Люка, или маленькое золотце — Лили, — вошёл как к себе домой, сел на диван, опустил голову, и схватился за волосы. Ещё и вид клоуна, — окровавленная грудь, подбородок, пышный ворот, — его напугал. Он даже подумал о том, что возможно, этот зверь не удержался и просто сожрал всех, и пришёл сюда за ним. Стоит всё же сорвать курок, и выстрелить в голову клоуна, но почему-то, он до сих пор этого не сделал.
Возможно ли то, что он к нему привык, как и все граждане этого города, или как лес? Скорее всего это так. Постоянные спуски вниз, к нему, и смотреть, как нечто огромное, потенциально опасное, тяжело дышит в этом коконе, и ожидать когда Оно проснется — это тоже, что и ожидать вылупление маленького крокодильчика. Невольно начинаешь чувствовать себя неким родителем, или тем, кто бережёт жизнь. К этому быстро привыкаешь, начинаешь заботиться, — Дик однажды спускался вниз, чтобы убрать мусор, который слил туда дождь через водостоки (он предполагал, что Стефани сделала всё, чтобы перекрыть проход воды сюда, но видно, вода куда сообразительней её), — приглядывать за коконом, забывая, что когда-то, желал убить Оно.
— Хей, Пеннивайз? — спросил он вновь, и наблюдал, как клоун, совершенно не реагируя на его голос, что-то бубнил себе под нос, и рвал комки рыжих волос на голове, — которые снова и снова отращивались. — Что случилось-то?
— Дик… Пристрели меня. Может это поможет? — глаза клоуна поднялись на него, и такие светлые, голубые глаза озарили его, что у того даже дыхание перехватило. Дик знает, что не сможет его убить, даже если тот попросит. И почему же? Избавился бы от болезни этой планеты.
— Сначала скажи, что случилось? Ты же… Вроде… Пожиратель Миров? Почему рвёшь волосы? Ты что… Убил их? — от страха он сглотнул слюну, и постарался отвлечь себя чем-то веселым, как глупая шутка или представление маленькой Лили. Он знает, этот убийца звереет от страха.
— Не убивал я их. Если ты про Стефани и других. Просто… — клоун выпрямился, и всем корпусом повернулся к Дику. Он монстр. Он монстр. Он ничего не смыслит в человеческих чувствах, и боится всё, что связано со Стефани. 30 лет. 30 лет прошло. Столько всего могло произойти с ней. — Я не хотел перед ней появляться. Нет, ну хотел, но не в таком образе. 30 лет прошло! Это слишком много. Да и она была за Майка замужем… Может она его любит, а я стал просто, никем…
— Погоди-погоди… — Дик помотал головой, стараясь расставить всё по местам. Да, когда он был маленький, 30 лет назад, и заглядывал в дом Стефани, чтобы спросить о том, что стало с Розали и Майком, но никак не ожидал, что дверь откроет клоун. Ну, потом ему рассказали, что та девушка в канализации, со шрамом в боку, о которой говорил Майк, и людоед теперь вместе. И кто же знал, что действительно, чувства зашли далеко. — Я немного не понимаю… — и в данный момент, он почувствовал тем же ребенком, что и был, и вернулся в это переваривание бреда.
— Ты же человек. Должен же смыслить в этих… Как их там… Чувствах! — воскликнул Пеннивайз, и нахмурил брови. Что-что, а страшного клоуна-людоеда, Пожирателя Миров, прожившего большое, — просто немыслимо большое, — количество времени, хмурящего брови из-за непонимания в собственных чувствах он не ожидал увидеть. Тем не менее, это его стало умилять. Как никак, он только недавно думал о том, какой же он хороший охранник. Ему даже казалось, что их база куда секретнее, чем Зона 51.
— Ладно. Эм… Так, ты говоришь, что не знаешь, что чувствует Стефани? — спросил он, и наконец, опустил дуло дробовика, но не стал отпускать пальца от курка.
— Да. — коротко ответил Пеннивайз, и его глаза вновь опустились. — Я хотел скрыть это, притворившись каким-то там Томом, потому что не хотел показываться Стефани. Но видно, без меня, её жизнь такая хорошая и тёплая, та жизнь, о которой она мечтала! И я не сдержался. Она испугалась за меня, и её страх… — клоун вновь поднял глаза на Дика, и того они сменили цвет на ядовито-жёлтые. — Перевоплотил меня в то, чем я являюсь.
— Большим пауком? — с волнением спросил Дик, и клоун улыбнулся.
— К счастью до этого не дошло. — и снова Пеннивайз опустил глаза. — Я теперь не знаю что делать.
— Слушай, оборотень, как видишь, я работаю на Стефани, — обратил на себя внимание Дик, взяв себя в руки. Он уже никакой-то мальчонка, который когда-то так многого боялся. Он мужчина, и его слова должны иметь сталь. Даже перед людоедом-зверем, как он. — Моя первая обязанность, оберегать тебя и твой дом, от всех любопытных глаз, что иногда снуют здесь от безделья. Не будь тебя, скорее, так бы не ходили, потому что бы боялись воров или маньяков. Необычно, и скорее, понятно уже для меня, здесь хуже простого забияки, никто не появляется. Ты — уже главная проблема этого города, и люди просто пытаются жить мирно… К чему это я? Пеннивайз! — воскликнул он, и клоун поднял глаза, — Как твоя охрана, нанятая Стефани, смею сказать, что моя начальница до сих пор любит тебя, иначе она бы не продолжала платить мне за твою охрану, иначе она бы не звонила мне каждую неделю, спрашивая, как ты там поживаешь, иначе она бы не сделала бы это всё для тебя. 30 лет! 30 лет она напрягалась ради тебя, и ты думаешь, что она тебя разлюбила? Думаешь, силы вложенные в твою защиту, не ради тебя? Скорее всего, она уже боится показаться тебе на глаза, потому что она не такая молодая красотка, какой был… — он не успел договорить, как за его горло хватились. «Так и знал, что не стоило опускать дуло!» — разозлился на себя Дик.
— Она осталась такой же красивой! Молодой! Такой же, как и была! Даже лучше! — зарычал Пеннивайз, сжимая горло своего охранника, — и похоже что он не так уж и нужен.
— Д-да, такой же! — задыхался Дик, стараясь отстранить от себя клоуна, или же себя от клоуна, и тот его отпустил. — Кхе-кхе, если надо было спросить совета, как друга, так руки бы держал при себе! — разозлился Дик, ведь он чувствует себя так, словно он все 3 года охранял Пеннивайза просто так. Конечно, что в этом сложного? Тебе дают деньги, ты живёшь в шикарном, тихом доме, и ничего не надо делать. Всё ничего, но есть проблема. И это проблема — ряд правил, написанные на листке, который был примагничен к дверце холодильника: