Страница 26 из 135
***
Вот подняли вой двое женщин – одна совсем молодая, еще девочка, а другая старая, лет двадцати пяти, наверно мать и дочь. Точно, дочку купил какой-то жирный меняла с заплывшими свиными глазками и неуклюжими, крючковатыми пальцами. Вот, он отсчитывает полторы серебрушки торговцу и уводит девочку. Причем мать голосит громче, чем дочь, но надсмотрщики быстро ее успокаивают. Вот слышатся призывы досужего надсмотрщика без двух передних зубов взглянуть на невиданную в этом крае доселе красоту. Поддавшись любопытству, Яклин последовал к невысокому помосту. Обнаженная до пояса женщина, стоявшая на нем, действительно заслуживала высокой оценки – высокая ростом, стройная и хорошо сложенная, с белой, почти прозрачной кожей и почти такими же белыми волосами, она напоминала Тишу, видимо, тоже прибыла на Зиккурат на звездном корабле. Однако той цены, что запросил за нее беззубый торговец, женщина не стоила: от опытного глаза Яклина не укрылось, что с женщиной чересчур дурно обращались в дороге, наверно, поэтому она и не выставлялась полностью обнаженной. Осознание этого заставило Яклина досадливо поморщиться – он не понимал купцов, самолично портящих свой товар. Какой толк от этой беловолосой женщины, если до этого ей пользовался весь разбойничий караван. Яклин сомневался, что она проживет хотя бы две недели – в глазах женщины не было жизни.
Пройдя дальше, внимание его привлекла еще одна женщина – с черной, как ночь кожей, высокими скулами, пухлыми губами и ямочками на щеках. Немного тощая, но присутствует приятная тяжесть в груди и крутой изгиб бедер. Ноги также ровные, и ступни аккуратные. Эта женщина заслуживает, чтобы ее продавали в закрытом шатре, а не на улице. Но она, похоже, ничуть не смущается своим положением – вон, сверкает влажными раскосыми глазами и блестит полоской зубов! Яклин не выдержал и тоже улыбнулся. Ему нравились такие – смелые и веселые. Опытное чутье подсказывало ему, что с этой женщиной не будет скучно. На мгновение он опять забыл, что он здесь тайно, и внешне выглядит как обычный писец или умем. Вспомнив о своей миссии, важней которой сейчас не было ничего, Яклин развернулся, и, не вспоминая больше ни о красавце-голубоглазом жеребце, ни о чернокожей женщине, прошел дальше.
Он остановился в небольшом чепке – здесь не было тонкой работы виссиканских ковров, лишь циновки и не слишком чистые одеяла, и чашки были самые обычные, глиняные, и толстый, неповоротливый чайщик слишком долго возился над своими кувшинами, прежде чем подать ему тайры, но самое главное – этот чепок был на площади, а значит, полностью соответствовал целям Яклина.
Занявшись трапезой и чаепитием, он продолжал наблюдать жизнь города-крепости Цала Исиды, с интересом разглядывая самих жителей, их одежду, манеру общаться, торговать и покупать, и многие скрытые грани открывались его глазам.
Через несколько часов – белое солнце начало клониться к закату, красное же, наоборот, поднялось в зенит, нестройный гул прокатился по площади – люди спешили покинуть свои места, если они были обычными покупателями или зеваками, торговцы старались принять как можно более благообразный вид, нищие и те, кто победнее, и вовсе падали ниц.