Страница 22 из 78
— Если хочешь, я помогу тебе кончить. Гипноз и никаких прикосновений.
Адам рядом со мной пугающе спокоен, даже немного обидно. У меня внутри все пылает, а рядом со мной лежит обнаженный возбужденный мужчина и… не хочет меня. Женская гордость, которая столько лет спала внутри, внезапно проснулась и негодующе заворчала. Но даже она не могла заглушить голос разума: мне нужна помощь и гипноз — это выход.
— Что я должна делать?
— Лежи, дыши ровно и слушай мой голос. Закрой глаза.
Стоило оказаться в темноте, как все чувства обострились до максимума. Я не вижу Адама, совершенно беспомощна и обнажена перед ним — в прямом смысле этого слова. Дышать ровно? Невозможно. Внутри все дрожит от предвкушения, желания и страха быть отвергнутой, если не сдержусь.
А потом он заговорил. Вкрадчиво, тихо, почти шепотом, успокоительным бальзамом ложащимся на мою душу и тело. Не думала, что смогу расслабиться, лежа в одной постели с обнаженным мужчиной, но это случилось. Мое тело превратилось в податливую, мягкую глину. Адам мог вылепить из меня все, что угодно. Сделать со мной всё, что угодно. Я не была бы против. Страхи отступили, остались лишь желания и короткие команды, от которых сбивалось дыхание:
— Тебе жарко. Сбрось одеяло.
Тело послушное слову в миг обнажено. Я больше не чувствую холода, будто его выключили или я, наконец, согрелась? Нет желания думать, только подчиняться голосу что звучит обманчиво мягко, но имеет такую власть, что я бы испугалась, не будь мои страхи сейчас под его контролем.
— Покажи свое желание, где его центр?
Моя рука, будто чужая, медленно скользит вниз по груди и плоскому животу, не спотыкаясь на шрамах. Обычно я и их не трогаю, но сейчас это даже приятно. От фантомной боли не осталось и следа, а ощущения стали в разы ярче. Медленно провожу ладонью по гладкой коже внизу живота. Здесь собирается мое желание и огненной лавой стекает вниз. Без приказа сгибаю ноги в коленях и развожу в стороны, прохладная ладонь послушно ложится между ног, прикрывая то, что в реальности я бы никогда не показала Адаму.
— А теперь, мышка, самое интересное, — в ласкающем уши голосе слышалось предвкушение и не зря.
То, что произошло потом, я вряд ли смогу вспоминать не краснея. Мои пальцы под чутким руководством босса вытворяли такое, что стоны, срывавшиеся с губ, переходили в крик. Беспощадно он играл со мной и моим возбуждением, заставляя выгибать спину и кусать губы. Я то оттягивала, то ласкала медленно и сладко, размазывая влагу по чувствительной коже, и вот, когда пик был почти достигнут услышала короткое и грязное:
— Шлепни себя.
Я никогда не сделаю это в реальности, но сейчас на грани сна и яви, подчиненная чужой воле, я хлестко ударила ладошкой. Остро, болезненно и сладко до крика!
Дрожь по телу и мой крик ловят чужие губы.
Не чужие. Желанные. Твердые и настойчивые, наглые и нежные, бессовестные, заставляющие растворяться в их прикосновениях, таять и гореть. Обвиваю шею, запускаю руку, которой только что доставила себе удовольствие, в мокрые седые пряди и притягиваю теснее. Хочу прижаться, почувствовать его всего.
Окраина сознания помнит, что он совсем рядом и обнажен. Возбужден. Он может дать мне больше, чем просто поцелуй.
Громкий хлопок двери. Я вздрагиваю и просыпаюсь. Рука влажная от моих выделений, губы искусаны в кровь, а рядом на постели лишь пустота. Его губы лишь иллюзия, Адам оставил меня одну.
Спряталась под одеялом от осознания того, что кончила на глазах у Адамиди. Боже, я с ума сойду с этим экспериментом!