Чародей в скитаниях

В нем вспыхнула ярость, но он боролся, удерживая ее в себе. Пока рано. Скоро, но пока рано. Еще не время.

Гнев немного спал, достаточно, чтобы он заметил поблизости голос, говоривший:

– Но почему никто из них не применил какой-нибудь из тех фокусов, о которых мы слышали?

– Применили, – отрезал другой голос. – Они заморозили бластеры.

– Ладно, допустим, один они провернули. Но только один! Судя по тому, что я слышал об этой шайке, в их арсенале имелась сотня подобных штучек!

– Значит, они испугались, – прорычал второй голос. – Или, может быть, их фокусы и в самом деле состояли лишь из кучи приборчиков, какой бы там суеверной брехни ты ни наслушался!

– Тогда где же они?

– В утилизаторе отходов, дубина! У них иссякла энергия, и эта деревенщина выбросила их! А теперь, не хочешь ли заткнуться и заняться выяснением, а что им известно об этих приборчиках?

Другой что-то буркнул и повернулся. Увидев, что трое из четверки смотрят на него, он резко остановился.

– Бруно!

Бруно обернулся.

– Чего? А, они очнулись! Ну разве не замечательно! Ладно, ребята, позвольте мне объяснить: вам предстоит рассказать нам все, что вы знаете о тех примененных вами приборчиках, особенно о том генераторе силового поля и поля невидимости. И, конечно же, все об этом революционном подполье, на которое вы работаете. Если вы не захотите говорить, то вам предстоит перенести страшно много мук, и, в конечном итоге, вы нам все расскажете, можете не сомневаться.

– Пппочему... почему не применить наркотики? – Шорнуа все еще щурилась от головной боли.

– Потому что это куда менее забавно, – усмехнулся Бруно. Он поднял голову и увидел направление взгляда Рода. – Нет, не ждите от нее какой-либо помощи! У нас имелись насчет нее свои сомнения, и поэтому мы оглушили ее с помощью наркотиков. Она не очнется еще дюжину часов, – он умолк, сузив глаза и пристально глядя на Рода. А затем кивнул и двинулся вперед. – Начнем с тебя, и старомодными методами.

Род почувствовал, как чьи-то руки расковали его кандалы. Он неистово поспешил отступить в глубину собственного мозга, вспоминая внешность-аналог, которую его рассудок придал ему для царства между вселенными через которое они путешествовали из Тир Хлиса. Он знал, что у него есть всего несколько секунд, прежде чем начнется избиение, а при такой сенсорной стимуляции ему никогда не достичь транса.

Но он сумел войти в него: осознание своего тела растаяло, словно поднятое к потолку. Сквозь окружающий его лимб он мысленно потянулся, нащупывая разум Гвен. Вот он, утлое суденышко на волнах Непенте, спящий, удаленный. Род осторожно переместился поближе, слился, сплавился в одно целое и переместился внутрь ее разума.

'Проснись, – подумал он. Если ты не очнешься, нам всем конец.

Возможно я и сумею отправится с ними один, но может и нет', – ему было больно говорить это, но приходилось.

Он смутно ощутил какое-то шевеление, но связь пропала.

'Они могут нас убить, – подумал он. – Мы можем так никогда и не проснуться'.

На этот раз пришел ответ – единственная мысль: 'Вместе'.

Род с силой натянул узду раздражения, напоминая себе, что женский романтизм не бывает совершенно неисцелимым. Если этот основной инстинкт мог быть предан забвению, то существовал и такой, с которым такого случиться не могло. Он мрачно мысленно нарисовал картину Магнуса, прижимающего к груди плачущую Корделию, в то время как угрюмо насупившийся Джефри обнимал не плачущего, но испуганного Грегори.

'Одни, без нас, – подумал он. – Ты можешь стерпеть мысль оставить их чужим людям?'

У него возникло такое впечатление, как будто какой-то титан подымается из вод оглядеться кругом. А затем накатила она, ярость, нараставшая словно обвал.

Род выскочил и выскочил очень быстро. Лимб вдруг показался самым безопасным местом.

Но Гвен пробудится, и будет в одиночку драться с этими садистами. Он стянул себя вниз, заставив себя осознать свое тело...

И оно ударило. Болью. Болел каждый квадратный дюйм тела, а некоторые его участки казалось горели. Он мгновенно очнулся, видя, как Бруно с отвращением бросил его обратно на стальную плиту.

– Этим мы ничего не добьемся! Мог бы поклясться, что это парень даже не соображает! Сходи-ка за зондами, Гарри!

Ярость нарастала, бешеный гнев на двух скотов, так измывавшихся над беспомощным телом Рода! И они собирались сделать тоже самое и с его друзьями, и с его женой! Ярость поднялась и Род приветствовал ее, черпая в ней нужные ему силы.

Но рядом с ним разорвались, словно гранаты, кандалы, их тела, казалось, действительно на мгновение сплющились, прежде чем они соскользнули на пол.

Гвен повернулась, излучая гнев:

– Они изранили тебя! – вскрикнула она и начала ощупывать и зондировать тело Рода. Всюду, где касалась ее рука, боль спадала, когда нейроны прекращали гореть. Но еще пока она это делала, помещение наполнил полный муки вой, а затем наступила тишина.

Шорнуа в ужасе уставилась на стены.

– А что это там такое, черт побери?

– Люди, кои наблюдали за нами, оставаясь невидимыми, – ответила Гвен.

– А услышанное вами дошло через устройство, кое у них имелось, буде им понадобится поговорить с находящимися в сей камере. Теперь они, конечно, спят.

– Конечно, – онемело повторила Шорнуа.

– Я б выхаживала тебя целую неделю, если б могла, – мягко сказала Гвен. – Однако не могу, и ты должен подняться и помочь мне.

– О, никаких... у-у!.. проблем. Нет, теперь я могу встать на ноги, ощущая боль во всех сочленениях, но в рабочем состоянии, – он, однако, продолжал держать ее за руку.

Гвен навела взгляд на запястья Шорнуа, и ее кандалы взорвались. Та уставилась на них, а потом помассировала запястье убедиться, что они остались нетронутыми всей этой силой. Пока она это делала, еще два взрыва сорвали железо у нее на голенях.

– Остерегайтесь шрапнели, – тихо предупредил ее Йорик.

– Я остереглась, – подняла на него взгляд Гвен. – В тебя ведь не угодило ни одной, не так ли?

– Ни капельки, – заверил ее Йорик.

Гвен кивнула и прожгла взглядом его наручники. Они разлетелись, а затем и оковы у него на ногах.