Чародей в ярости

– О, нет! – презрительно бросил Фларан, но Саймон на мгновение нахмурился, глядя в пространство. А затем покачал головой. – Я не читаю, даже того, о чем он говорит, мастер Оуэн, – только мысли о том, как хороши с виду окружающие нас поля, и о лице, подававшей нам служанки. – Глаза его снова сфокусировались на Роде. – Эти мысли принадлежат не скованному чарами разуму.

– Скованному чарами? Поистине нет! – воскликнул Фларан. – Только потому, что я говорю правду, мастер Оуэн?

– Правду? – фыркнул Род. – Должно быть кто-то исковеркал тебе разум, если ты считаешь это правдой!

– Ладно, тогда разложим ее по порядку и рассмотрим!

Фларан развел руками. – Видимо, простой народ нуждается в хозяевах...

– С этим я мог бы и поспорить, – проворчал Род.

– Не отрицай этого! Судя по всему, что я видел, это правда!

Фларан вытянув шею, посмотрел через плечо Рода на Саймона. – Разве ты “е согласен, мастер Саймон?

– Кто-то должен править, – нехотя признал Саймон.

А если кто-то должен править, то кто-то должен быть хозяином! – Фларан хлопнул себя по колену. – А разве для крестьян не лучше иметь хозяев, рожденных, как и они, крестьянами? Они знают муки нищеты и тяжелый труд простого народа? Разве это не лучше для них, чем власть рожденных среди серебряных блюд и рубиновых колец в замках, которые никогда не знали ни тяжкого труда, ни нужды? Нет, те лорды даже смотрят сверху вниз со своих высоких башен, и говорят о нас бедняках, так, словно мы движимое имущество. Принадлежащие им вещи! Скот! Не мужчины и женщины!

Род в ужасе уставился на него. – Где ты наслушался этого вздора?

– Разве во вздоре не может быть правды? – покраснел Фларан.

– Не знаю, с кем ты болтал, – сказал Род – Но, наверняка, не с лордом. Большинство из них не говорит ничего подобного – да и как тебе удалось услышать, как они говорят?

– У меня чуткие уши, мастер Оуэн. Говорю я, может, и глуповато, но слушаю мудро. Я разговаривал с людьми, прислуживавшими лордам, и таким образом, узнал как они говорят о нас. А также прислушивался к своим соседям, к их стенаниям и горестным крикам от власти лордов и не мог не думать, что служат они не самым лучшим хозяевам, – Фларан покачал головой. – Нет слова той служанки все-таки обладают глубоким, смыслом ибо кто может лучше знать чаяния народа, чем те, кто слышит его мысли? И кто может лучше охранять их труд?

– Предположения. – проворчал Род. Он отвернулся и увидел вдали подходившую к большаку по боковой дороге группу крестьян, одетых в грубую домотанную одежду, согнувшихся под тяжестью огромных узлов. – Вот! – Он ткнул пальцем в их сторону. – Вот твой глубокий смысл! Бедняки, скитающиеся по дорогам, заблудшие и одинокие, потому что их дома уничтожили в ходе боя! Люди, лишенные дома, чьи деревни по прежнему на месте, но которые упаковали все, что могли унести и бежали, потому что страшатся власти выскочки, которому они не доверяют!

– Но в ходе войн всегда сжигались дома крестьян, – закричал Фларан. – Всегда, когда лорды пытаются разрешить с помощью армий какую-то личную ссору! По крайней мере на сей раз война может принести им какую-то выгоду, так как тот, кто победит родился средь них!

– Предположения, – снова повторил Род. – Рационализация. – Он повернулся и посмотрел прямо на Фларана. – Позволь объяснить тебе, что это такое – рационализация. Это придание чему-то видимости рационального, разумного, когда этого на самом деле нет. Это нахождение возможности оправдать то, что тебе в любом случае хочется сделать. Это поиски объяснений для того, что ты уже сделал, стремление придать поступку вид хорошего, когда на самом деле он не таков. Ты здесь занимаешься именно этим – пытаешься найти способ придать вид правого тому не правому делу, какое тебе хочется совершить. Все твои аргументы сводятся в действительности к результату: Я хочу иметь власть, и поэтому намерен захватить ее. А настоящие причины – зависть и месть!

Он заметил уголками глаза, что крестьяне остановились посмотреть на них по обе стороны телеги. Тем лучше – пусть слышат и свидетели!

– Но как ты можешь так говорить? – нахмурился, склонив голову на бок, Фларан. – Ты ведь сам обладаешь огромной властью и силой!

Род застыл. Как это он дал опуститься своему щиту? – Какой такой... властью... и силой?

– Да, способностью быть мысленно невидимым! Наш друг Саймон сказал, что для слышащего мысли, тебя вообще здесь нет! Я даже я это заметил, хоть мои силы и невелики!

Род пожал плечами – на данный момент этого объяснения было достаточно.

– Как велик твой талант! – воскликнул Фларан. – Какое великое преимущество должен давать он тебе, если кто-то ищет тебя со злыми намерениями! Если б ты был из отряда Альфара, тот, наверняка, сделал бы тебя герцогом шпионов! – он улыбнулся, сверкая глазами. – Разве это было бы не превосходно, мастер Оуэн? Разве тебе не доставило бы удовольствия быть герцогом?

– Я бы сказал, что это было ужасно, – процедил сквозь зубы Род. – Ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Я буду помогать устанавливать одну из самых жестоких тираний, какие когда-либо знало человечество! Подумай! – Он поднял указательный палец. – Даже при самых жестких диктатурах, которых знала Старая Земля, люди все же были в состоянии иметь то, что принадлежало им и только им одним – свой разум. По крайней мере мысли их оставались свободными. Но Альфар пытается это изменить; он пытается установить такую тиранию, что никто не сможет назвать свои мысли своими собственными!

– Подумаешь, какая мелочь! – отмахнулся от возражения Фларан, – Мысли – ничто, мастер Оуэн, они прозрачные нити, всего лишь паутинки? Что такое свободные мысли по сравнению с полным брюхом и облегчением тяжкого труда? Что такое свобода мысли по сравнению со свободой от нужды? Чего стоит тайна дум, в противовес знанию, что король считает каждого низкого крестьянина равным себе? – Подумать только!

Он уставился в пространство, сверкая глазами. – Подумай, какой прелестной может стать наша страна, если править ею будут ведьмы! Какой рай земной мы могли бы постичь здесь для себя, если б люди доброй воли могли свободно трудиться от души, чтобы построить его! Род был поражен энтузиазмом младшего чародея.