Сучка

— Не слишком, Мирон? — заталкивая девушку в клетку, поинтересовался прапорщик.

— Да хрена ему будет. Его уже пару раз так приходовали. Как с гуся вода. Ур-роды. Тимоху ранили. В больничку увезли, хрен его знает, чем закончится. Два пулевых в грудь.

— Еб твою мать.

— От-тож.

— А чего мы-то не в курсах? Миха, какого мы нихрена не знаем? Мы же их на кражу отправляли, — спросил он у капитана.

— Связи не было. Малахов решил по горячему собрать материал. Прокурорские только спасибо скажут.

— Оно тебе надо было, Вася?

— Не видишь, что творится? Да при таких делах, тут сейчас все будет расследоваться как в тридцать седьмом. Рапорт, два объяснение, постановление о возбуждении уголовного дела, приговор.

— Ну, может ты и прав, — хмыкнул помдеж.

— Товарищ лейтенант, я готова дать чистосердечное признание в убийстве, — борясь с вновь подступившей дурнотой произнесла Лена, прильнув к решетке.

Ей бы только выбраться из этой клетки. Парень вот-вот обратится. Окажутся в его кабинете, а там уж она его как-нибудь оприходует. Свежаки они ведь неповоротливые и тупые. Справиться с ними проще простого, если не бояться, как она в первый день.

— Потом дашь, — отмахнулся дознаватель. — Боря, эту кучу в оружейку, — показывая на оружие и снаряжение у стола, произнес дознаватель.

— Выдалось блядь дежурство. Сделаю.

— Я к себе, бумажки заполнять. Миша, сейчас приведу материал в порядок и спущу тебе.

— Добро, — отозвался дежурный.

— Товарищ лейтенант.

Ей нужно было попасть в его кабинет! Срочно! Это шанс. Прошлый она упустила. Бог весть из-за чего. То ли в ней не ко времени проснулась блядь, то ли сказалось споровое голодание. Но эту возможность она упустить не должна!

— Мирон, выпиши и этой, — устало бросил Малахов.

Пэпээсник надвинулся на решетку и Лена поспешила отойти вглубь камеры. Лейтенант окинул ее усталым взглядом, тяжко вздохнул. Подхватил пакет, фляжку, папку с бумагами и пошел в сторону лестницы. Все. Был шанс и сплыл. И тут же по горлу с новой силой прошелся наждак. Похоже так она и умрет.

Минут через двадцать со двора послышалась захлебывающаяся автоматная очередь. К одному автомату добавился второй. Несколько раз треснули пистолетные выстрелы. Послышался душераздирающий крик и леденящий кровь рев. Сосед по камере ожил и начал требовать, чтобы его выпустили. На втором этаже раздался звук битого стекла.

Прапорщик выбежала из дежурки, бешено вращая от страха глазами, и выронив ключи выбежал в дверь под лестницей, которая вела во двор.

Капитан выскочил с автоматом в руках и рванул к парадному входу. Однако не успев выйти вскинул оружие и под оглушающий рев выдал от пояса длиную очередь, чуть не на весь магазин. Но в следующее мгновение его снесла какая-то стремительная тень, во все стороны полетели ошметки крови.

— С-сука! Рубер! — выдохнул сосед по камере.

Лена стояла не в состоянии ни пошевелиться, ни закричать. Ее словно парализовало. Тварь, что говорится производила впечатление. Все тело покрыто какими-то многоугольниками. Руки заметно мощнее ног. На конечностях мощные когти, все суставы защищены бляшками из которых торчат шипы. Весь его облик источает непомерную силу и хищную грацию. Голова ужасна в своей сюрреалистичности. Эдакая ужасная раковина, покрытая бляшками брони, с пастью, крокодилья зависть, с двумя рядами зубов.

Откусив голову дежурного и жуя похрустывая как чипсами, он посмотрел на Лену. Правой лапой толкнул обезглавленный труп себе за спину, к лестнице, где на него тут же накинулись два гориллоподобных существа. И медленно, словно позируя, направился к ней.

Твари у лестницы были без волосяного покрова, с ороговевшей кожей, непропорционально развитые, голова не пойми какой формы, мощные челюсти с острыми зубами. Но вот схожесть с гориллой однозначная. Скорее всего из-за мощных и более длинных передних конечностей.

Девушка, замерев на месте от ужаса, не нашла ничего лучше, кроме как рассматривать этих мутантов. Зачем ей это? Хороший вопрос. Очень хороший. Возможно, просто сработал пытливый ум следователя, привыкшего подмечать мелкие детали и постоянно анализировать происходящее. А еще, благодаря этому получается не смотреть в сторону приближающегося рубера.

Вот только игнорировать это чудовище не получается, хоть тресни. И Лена посмотрела-таки в его сторону и икнула, отчего пришла в себя и начала отходить вглубь камеры. Тварь остановилась у решетки, схватив ее своими сильными когтистыми лапами. Девушка продолжала пятиться не в состоянии отвести взор от его кроваво-красных глаз полных неугасимого голода и жажды убийства. Ей даже показалось, что его пасть изобразила нечто вроде плотоядной улыбки.

Упершись спиной в дальний угол, она сползла по стенке и уткнулась лицом в колени. Если раньше ей было страшно или очень страшно, то сейчас ее обуял самый настоящий животный ужас. И тут ее прорвало. Она глухо завыла на одной протяжной ноте. Сквозь свой крик она услышала металлический лязг решетки и шорох осыпающейся штукатурки. А потом наступила темнота…

В себя она пришла от солнечного света, бьющего ей прямо в лицо. Луч проник через окно в дежурной части, пройдя свозь стеклянную стенку с окошком для приема граждан, забравший в дальний угол, де она и находилась.

Минут пять у нее ушло для того, чтобы понять, что она жива и даже не имеет ни единой царапины. Ну и сделать вывод, что по-прежнему находится в камере, а решетка на месте, цела и невредима. В отделе гробовая тишина. Только сквозь распахнутую дверь и разбитые окна доносится птичий щебет. Да гуляющий сквозняк шуршит полиэтиленом. На месте убийства дежурного бурое пятно. Такое же у лестницы, где его доедала свита рубера. Там же обглоданные кости.

На полу помимо различного мусора еще и штукатурка. В дальнем углу прозрачная стена дежурки проломлена заброшенной туда массивной решетчатой дверью. Скосив взгляд, насколько позволяли стальные прутья, она увидела, что соседу ее не посчастливилось. Это дверь от его камеры сокрушила триплекс.

Но ее при этом не тронули.

Сознание поплыло, и на схватилась за решетку, чтобы не упасть на колени. Вернулись слабость и дурнота, взгляд стал мутным, появилось головокружение. И эта выворачивающая, сводящая с ума сухость в горле. С момента потери ею сознания е состояние явно ухудшилось.

И тут ее взгляд зацепился за ключи, оброненные дежурным. Они так и продолжали валяться на кафельном полу. Опустившись на колени, она попыталась до них достать. Безрезультатно. Легла и потянулась, вдавливая плечо в стальные прутья. Бесполезно. Слишком далеко. Голова соображает плохо, но она все же додумалась снять ботинок, чтобы подтянуть ключи с его помощью.

Она не прекращала попыток не теряя духа, пока не потеряла последнюю надежду. А тут взгляд зацепился за что-то сверкнувшее у распахнутой двери дежурки. Фляжка! Ее фляжка с живчиком! Озлившись, она отбросила ботинок и потянулась к ключам сдирая плечо в кровь. Но все безрезультатно.

Захлебываясь в рыданиях и завывая, она продолжала тянуться в тщетных попытках достать злополучную связку. Сколько это длилось она не знала. В какой-то момент она вновь провалилась в спасительное забытье.

Глава 8

Вода! Много воды! Лена ползла по выжженной иссохшей земле, покрытой широкими трещинами. Она хваталась за них исцарапанными пальцами и подтягивала вперед свое многострадальное тело, каждая клетка которого отдавалась болью. И суш. Вселенская суш в горле. Но она смогла. Вот она. Всего лишь пара десятков сантиметров и она сможет дотянуться до нее губами. Вот только не за что ухватиться, чтобы подтянуться, преодолевая эти сантиметры.

Она зашарила носками ботинок в поисках хоть какой-то опоры и наконец сумела нащупать искомое. Наверняка такая же трещина, за которые она подтягивалась до этого. Последний толчок вышел на славу она сразу же продвинулась далеко вперед, а ее лицо сходу зарылось в такую прохладную и податливую поду.