Археологи

  - Мама! Что такое инкубатор? - поинтересовалась Виктория. - Это где люди много детей делают. Так это?

  - Когда ты начнешь рожать своих детей, - ответила Людмила, дочери, - тогда поймешь, что такое инкубатор.

  - Мама, а когда я начну рожать своих детей? - опять, спросила Виктория. - Когда подросту еще больше?

   Мне не хотелось дальше слушать женский разговор между дочерью и женой. Я быстро оделся и пошел наводить порядок со своим безобразным видом, от которого меня самого тошнило. Хорошо, что с наступлением перестройки и демократии в Таджикистане отменили строгие выходные дни, когда все сидели два дня дома и ничего не делали. С приходом демократии, каждый мог отдыхать и работать, по своим религиозным и социальным убеждениям. Евреи отдыхали в субботу. Христианам подходило к отдыху воскресенье. Исламисты считали лучшим днем отдыха понедельник. По старой традиции в городе Душанбе стали проводится ярмарки. Сам город Душанбе в переводе на русский язык означал понедельник, первый день недели, когда в этом городе проводились ярмарки, чтобы люди могли закупить на рынке необходимое домой на неделю.

   Сейчас воскресный день, когда большинство христиан соблюдающих воскресный день не работают, в это самое время в колхозном рынке и на городской площади бурно ведется торговля, а также все виды социальных услуг. Работают парикмахерская, фотография, сундучная и швейная мастерские. Расставили свои лотки различных товаров выездные магазины и лавки. Завтра в понедельник на рынке ярмарка для мусульман.

  - Как тебя фотографировать? - спрашивает меня фотограф, Курбанов Назар, старший брат моего друга Курбанова Мирзо. - Фас, профиль, анфас. Как тебе угодно, так могу тебя увековечить на память для потомков.

  - Увековечить меня не надо. - в шутку, отвечаю я. - Мне еще жить хочется. Просто фото о моей жизни и все.

  - Я тебя сфотографирую так, что все будут завидовать твоему виду на фото. - сказал фотограф, Курбанов.

   Он посадил меня на свой табурет в центр зала и стал направлять на меня осветительные рампы со всех стороны. В это время я гримасничал и ставил рожицы перед камерой фотокора, когда фотограф, Курбанов Назар, рассматривал меня сквозь камеру. Присутствующие в фотографии клиенты покатывались от смеха.

  - Смотри сюда! - сказал фотограф, показывая мне на объектив камеры. - Сейчас отсюда вылетит птичка.

   Я посмотрел удивленными глазами в объектив фотокора и сделал гримасу с улыбкой до ушей. Фотокор громко щелкнул и меня увековечили на все времена. Чтобы мне еще раз не отращивать в горах такую бороду, фотограф сделал еще один снимок, это на всякий случай. Я поблагодарил Курбанова Назара. На прощанье сказал ему, чтобы он передал привет своему брату и моему другу Мирзо, которого я так давно не видел.

   Парикмахерская находилась в этом же здании барачного типа, мне только нужно было выйти из фотографии на улицу и на следующих трех ступеньках подняться в парикмахерскую. Здесь работал седоволосый старик-еврей Симон Дахкаев, с осетинской фамилией и типичным еврейским лицом. Симон постоянно всем доказывал, что его род берет свое начало от евреев времен Александра Македоского, когда великий полководец пересилил евреев в Бухару. Но никакого отношения к осетинам его еврейский род не имеет, это просто совпадение звуков. Никто не спорил со стариком, но каждый раз, когда осетины заговаривали о родстве Симона Дахкаева с ними, то старик обратно начинал объяснять им, откуда ведет начало его еврейский род.

  - Как мне тебя сейчас оболванить? - поинтересовался Симон Дахкаев. - Под канадку, ежика или под горшок?

  - Оболванить меня не надо. - ответил я. - Меня только что оболванили в фотографии. Ты мне лучше сделай историческую прическу века. Подстриги меня под Котовского. Чтобы замечали меня для истории народов.

  - Тебя на политическую арену потянуло? - спросил Симон Дахкаев. - Но коммунизм уже остался за горами.

  - Я только что оттуда вернулся. - ответил я. - Меня туда уже не тянет, а постричься под Котовского я хочу только потому, что он был евреем с русской фамилией. Мне так хочется ближе быть к сородичам моей жены.

  - Ну, тогда другое дело. - восторженно, воскликнул Симон Дахкаев, в жилах которого все еще текла еврейская кровь. - Я тебя сейчас так вылижу под Котовского, что все прохожие тут будут завидовать твоему виду.

   Чтобы я неожиданно увидел результат его окончательной работы, парикмахер отвернул меня от зеркала и принялся тщательно мылить мне голову и бороду. Усы я попросил оставить на память, чтобы хотя бы так по этим усам меня признали дома и приняли в гнездо моей семейной жизни. Не ехать же в армию Котовского. Когда от меня запахло "тройным" одеколоном, то я понял, что наступил момент увидеть свой новый образ. Парикмахер повернул меня к зеркалу и я обалдел от увиденного образа в своем отражении. На меня смотрела выбритая физиономия с сияющим блеском лысой головы. Такому виду мог позавидовать сам родоначальник такой прически, полководец кавалерийской Красной армии Григорий Иванович Котовский. Едва я вышел на улицу, как яркое солнце лета тут же беспощадно ударило мне в блестящую голову, что-бы я не высовывался со своим блеском в соперничество с лучами солнца. Спасаясь от солнечного удара и от сверлящих мою лысину взглядов прохожих, я побежал к ближайшему киоску "союзпечати" и купил первую попавшую под руки газету. Смастерил из газеты пилотку и напялил ее себе на лысую голову. В таком виде я поспешил к себе домой, чтобы не сгореть от солнечных лучей и от любопытных глаз прохожих, которые с улыбками всюду провожали меня. Видимо все думали, что я только что сбежал из местной психушки.

  - Вот, это, да! - восторженно, завизжала Виктория. - Папа! Так сейчас мне шалобаны можно тебе поставить.

   Виктория потянулась к моей голове и когда я нагнулся, то со всей силы щелкнула меня ногтем по лысине.

  - Вой! Вой! Вой! - закричал я, под восторженный смех дочери. - Это мне так сильно больно! Больше не надо.

  - Теперь ты совсем на человека стал похож. - сказала жена, поглаживая меня по выбритому лицу и голове.

   Когда Людмила и Виктория пошли заниматься своими семейными делами, то я развернул пилотку из газеты и на первой же странице прочитал выделенный траурный заголовок "Девушка сожгла себя заживо" дальше описывалось, что в Республику Таджикистан обратно вернулся древний обычай, когда обманутая девушка сжигает себя заживо, чтобы сохранить честь своего рода. Дальше в подробной форме описывался, выдуманный автором статьи, эпизод самосожжений Касымовой Зухры. В статье все было враньем, лишь момент похорон Касымовой Зухры был запечатлен на фотографии правдиво, на котором было видно, как представители обеих сторон кладбища бросают землю руками в яму могилы. Дальше описывалось все, как в фантастическом романе средних веков. Словно автор статьи и фотографии недавно побывал в прошлом. По содержанию этого текста статьи было понятно, что автор статьи невольно подталкивает обманутых девушек Таджикистана установить древнюю традицию своего народа на самосожжение, чтобы так сохранить честь своего национального рода. Ведь честь рода должна всегда очищаться от греха божественным огнем.