Страница 9 из 46
Бар… Ну, в барах стоят музыкальные автоматы. Пускают монету в прорезь, приходят в движение рычаги, они берут диск, несут его, укладывают на проигрыватель… Все это может быть громко или не очень громко: одни танцуют, другие пьют пиво, едят, разговаривают. Или оркестрик. Тоже теперь техника – все эти электрогитары, и микрофоны, и аппаратура, усиливающая звук, и сложная электроника, умеющая имитировать завывание бури, кошачье мяуканье, всевозможные утробные звуки, – все это есть, и все это может быть даже очень громко, но это еще не дискотека.
В дискотеке звук, музыка, снимаемая с диска, усиливается до той степени громкости, которая едва-едва переносима человеком, его слуховыми органами, его мозгом, его нервами, его психикой.
Известно, что звук (шум) есть сила физическая, реальная. При скольких-то там тысячах децибел (единица измерении силы звука) из металлических конструкций вылетают заклепки. Вылетают заклепки от звука, и ни от чего более. Когда произвели опыт на людях, приговоренных к смерти, то при определенном, количестве децибел они умерли.
Так вот, в дискотеке сила звука доведена до той степени, когда она еще не убивает, но начинает воздействовать уже сразу на нижние слои мозга, на его подвалы, на подкорье, на подсознание, на глубинные слои психики, производя на человеческий организм как бы наркотическое действие. Причем это не мелодичная музыки, не Чайковский и не Шопен, но музыка ритмическая, поп-музыка, рок-музыка и когда удары музыкального ритма начинают вдруг совпадать с ударами вашего сердца, создается впечатление, что внутри вас раскачивается тяжелый колокольный язык, который лупит о ваши ребра, о все ваши клетки, и все гудит и звенит, и не то вы сейчас сорветесь с места и начнете неистовствовать в своих движениях, не то взорветесь и разлетитесь на мелкие части.
Но музыка в дискотеке еще не все, она непременно сопровождается бурными световыми эффектами. В бешеном ритме вспыхивают и гаснут красные, желтые, синие фонари, прожекторы. Свет начинает крутиться, метелиться, создаются вихри разноцветного света. Например, если зажечь под потолком непрозрачный круглый фонарь с множеством маленьких дырочек-щелей, узкими, как вязальные спицы, острыми пучками, а потом этот фонарь вращать… Или если повесить там зеркальный шар, весь в бесчисленных гранях, и чтобы каждая грань отбрасывала яркий зайчик, а свет на фонарь бросать через разноцветные фильтры, чтобы зайчики были разных цветов, и тоже начать этот шар быстро крутить… Впрочем, это все уже устаревшие способы, это мы видели и пять лет назад, где-нибудь в Варшаве. Тут вместе с этими действовали и более современные приспособления. Они начинали вдруг разбрасывать свет во все стороны пучками, струями, но не просто свет, а вроде бы пригоршни гороха. Так летят во все стороны брызги искр из-под кузнечного молота на наковальне. Как бы плотные пулеметные очереди трассирующих пуль (пучками, пучками) били из дальнего угла по арене, по танцующим людям, по нашим столикам. И все это – вертящиеся фонари, зайчики, пучки света, залпами вспыхивающие и гаснущие лампы, все эти вихри света, пурга, буран разноцветных огней, – все зто подавалось в бешеном ритме, в миганье, соответствующем неистовому ритму музыки, звучащей на пределе возможной громкости, так что уже не поймешь, то ли мир кружится вокруг тебя, то ли ты сам вовлечен в неудержимое кружение, сойдя с ума, вывернувшись наизнанку, освободившись от всего, что делало тебя до сих пор просто ходящим и просто говорящим человеком.
Когда мы уселись за столик и заказали по водке (мне безо льда), а Нинель Николаевне джин с тоником и со льдом, народу за столиками было еще мало, а на обширной желтой, яркой, глянцевитой арене танцевало не больше десяти человек. Я нарочно не говорю, что там танцевало пять пар, потому что в дискотеке танцуют не обязательно парами. Ведь в современном танце не нужно обнимать партнершу, как во время вальса или танго, не надо держать даму за руку и вести ее, как в польке или в мазурке. Я часто (еще и в Варшаве) видел, как один или одна выходили на площадку и включались в неистовый вихрь движения. Потом во время танца этот один (или одна) могут оказаться лицом к лицу с другим таким же танцором и составить на время пару, потанцевать друг для друга и снова разойтись, в общем, каждый делает то, что хочет.
Пока танцующих было мало, время от времени выходил из-за кулис (а не из-за столиков) танцовщик в черном трико, обтягивающем все тело. Когда же он распахивал руки или поднимал их, сводя над головой, то образовывались как бы черные крылья нетопыря или сатаны – что вам больше по вкусу. Это был, как видно, профессиональный танцор, работающий, наверно, в этой дискотеке таким вот танцором-застрельщиком, танцором-солистом, танцором-украшателем, приносящим в суету ритмические элементы настоящего искусства. Он танцевал один, как бы тренировался и разминался, то вертясь на одной ноге (подняв крылатые руки), то прыгал, вообще выполнял все необходимые балетные па, пируэты и антраша. Его танец своей строгостью, четкостью оттенял вакханалию остальных танцующих, а те, в свою очередь, подчеркивали стройность и строгость (и красоту) его профессиональных, хореографических движений. Сатана в черном то уходил за кулисы, то появлялся снова, и его черная стройная фигура, сочетаясь с яркими красными, зелеными, синими костюмами и в то же время контрастируя с ними, придавала всему происходящему некую основательность, серьезность, как будто здесь и впрямь разыгрывался спектакль, а не просто танцуют любители, вышедшие из-за столиков.
Нарастало все, кроме самой музыки. Музыке нарастать было уже некуда. Впрочем, поскольку нарастало все остальное, то могло казаться, что и музыка тоже все больше сатанеет и сатанеет.
Людей прибывало. Многолюднее становилось и за столиками и на танцевальной арене. То одна, то другая группа оживленно входили, или усаживались за столики, или сразу, с ходу, как с марша в огонь и бой, стремительно шли к арене и вливались в общую вакханалию. Нарастало оживление, нарастала пестрота одежд. Все новые и новые световые эффекты обнаруживала дискотека. Сверху, как в настоящем театре, опускались все новые и новые лампы, конструкции из фонарей и ламп. Вдруг опустился большой белый экран, и на нем замелькали десятки и сотни кинокадров. Не каждый кинокадр во весь экран, но одновременно, как мозаика. Быстро менялись, возникали и исчезали, вспыхивали и потухали лица, деревья, самолеты, автомобили, дома, городские улицы (а все это двигалось, в свою очередь, по законам кино), пейзажи, города, улицы, поцелуи, объятья, стрельба, драки, гонки, скачки, глаза, губы, ноги, тела, гонки, пожары, бег, бокс, толпа, лица, ноги, губы, руки, тела, гонки, скачки, улицы – все это в диком ритме, образуя фон, на котором под дикую музыку и в диком остервенении десятки людей бились в диких, пусть и ритмичных конвульсиях*.
Зрелище завораживало. Хотелось смотреть и смотреть. Можно было настроить свой взгляд на общий план, не сосредоточиваясь на ком-нибудь из танцующих, а можно было, напротив, выбрать пару (или женщину) и смотреть, как она танцует, в особенности если она танцевала красиво.
С тех пор как возникла и распространилась современная танцевальная музыка, мне удалось увидеть, по крайней мере, три пары, которые танцевали очень красиво. Один раз это было в Болгарии, на Золотых песках, второй раз в Варшаве, в ресторане гостиницы «Европейской», а в третий раз в Кельме, в каком-то дансинге.
…Вот уж трижды профессор Белвок выводил на арену нашу Нинель Николаевну, и они поразмялись там, вот уж дело пошло на второй час ночи, надо было уходить (завтра предстояла с утра напряженная программа), а уходить не хотелось. Не то чтобы жалко было уходить от захватывающего зрелища, но как-то расслабило, размагнитило, укачало, обессилило, обезволило.
В конце концов мы ушли, а Миша остался. Ну что же, он значительно моложе нас. На другой день я спросил у Миши, что было там, когда мы ушли?
*
Недавно я перелистывал один антирелигиозный словарь и наткнулся на словечко «радение». Вот что там говорилось о радениях сектантов (хлысты, скопцы, пятидесятники и др.): «…обряд, во время которого верующие с помощью особых песнопений, пляски, кружения, беганья, прыганья и др. до изнеможения приводят себя в состояние религиозного экстаза… разрушительно действует на нервную систему их участников, нередко приводя и психическим расстройствам и заболеваниям».