Игра в бессмертие

— Готовы?..

Кэсс кивнула.

— Тогда вперёд!

И мы с воплями ринулись вниз по лестнице.

Будь мы в какой–нибудь комедии, сцена была бы ещё та. Сбежав по ступеням, мы врезались в двух оторопевших Ацтеков (Кэсс кричала «помогите», я — «спасайтесь») и, едва не сбив их с ног, выскочили в проходной двор. Неписей тут было не меньше десятка: кто–то курил на ступенях крыльца, кто–то резался в карты за складным столиком, кто–то попросту пил. Конечно, те, кто мог, вскочили — остальные были пьяные и обкуренные, — но мы с Кэсс пронеслись через двор даже раньше, чем они сняли оружие с предохранителей.

А за нами по лестнице сбежали мутанты.

Мне не пришлось даже оглядываться: всё было ясно по воплям. Ацтеки стали лёгкой добычей — застигнутые врасплох, не успевшие понять, что происходит, они смогли сделать всего пару выстрелов — а после их крики разнеслись по проулкам. В конце двора я всё–таки оглянулся и, удовлетворившись увиденным (смотреть долго не стал — не люблю расчленёнку), повёл Кэсс к новой лестнице, ведущей наверх: надо было поскорее обойти это место и вернуться на улицу.

На ходу бинтуя руку, я пожелал кискам приятного аппетита.

Глава 17

Как и ожидалось, мутанты от нас отстали: им хватило Ацтеков.

Квартал, где они нас преследовали, быстро остался позади, а затем мы миновали запущенный сквер и вновь пошли вдоль домов. Местный пейзаж уже стал привычным — безлюдные улицы, трава на асфальте, брошенные машины. Тела мёртвых горожан, попадавшиеся на пути, мы обходили стороной — и вовсе не из брезгливости: просто до сих пор не ясно, почему трупы превращаются в зомби (авторы «Дворга» предоставили геймерам самим разгадывать эту тайну), а значит, любой здешний жмурик — это потенциальный зомбяк. И оказаться с ним рядом в момент воскрешения не хотелось.

На одном из перекрёстков зрелище было особенно мрачным: на дороге лежал ребёнок. Рядом ржавел помятый велик, на который наехал джип. Видимо, предполагалось, что вторжение дворгиан спровоцировало аварию.

При взгляде на маленькое мёртвое тело мне захотелось пристрелить создателей «Дворга»… ну хотя бы из хардбольной пневматики — чтобы синяк остался.

И тут как по заказу раздались выстрелы.

Тишину разорвала автоматная очередь, за которой последовал залп из двустволки. С гулким хлопком взорвалась граната. Дважды пальнули из винтовки — судя по звуку, из мощной «Баррет», способной прошить броню.

И снова очередь.

— Что это?.. — с испугом спросила Кэсс.

Я не ответил, пытаясь понять, где идёт перестрелка. Но уже было ясно, что выстрелы доносятся с севера, со стороны Елисейских Полей. Примерно оттуда, куда мы шли.

— Это у арки? — поняла Кэсс.

Я мрачно кивнул.

А пальба шла по нарастающей: прогремел новый взрыв, затрещал пулемёт. Ему лаконично ответила «Баррет». Уже знакомый автомат выдал новую очередь, будто боясь от них отстать.

— Это банды энписи, — я сел на бордюр, тянущийся под мостом — вдоль одной из двух улиц, сходившихся в этом месте. — Они тут иногда воюют…

— Иногда?.. — у Кэсс уже явно возникла догадка. — И как часто?

Отвечать не хотелось, но я честно сказал:

— Обычно раз в месяц…

— А последний раз когда воевали?

Я устало вздохнул, глядя на Кэсс. Конечно, она уже всё поняла.

— Насколько я знаю, на той неделе.

Кэсс уныло усмехнулась. Посмотрела в ту сторону, где шёл бой:

— Это Взломщик, да?

Я не ответил — вопрос ведь был риторическим…

Усевшись рядом со мной, Кэсс уставилась на асфальт. Над нами была эстакада (в реале её построили сравнительно недавно — четверть века назад), слева и справа темнели опоры. Здесь можно было отсидеться без особого риска попасть кому–нибудь на глаза.

— И что теперь?.. — спросила Кэсс.

— Ждать… — угрюмо бросил я. — Два часа, три… или даже до завтра…

Кэсс покачала головой:

— Он ещё что–нибудь придумает. На что угодно пойдёт, лишь бы нас к кукле не подпустить.

Я молчал, понимая это не хуже неё.

— Я иду к арке, — Кэсс встала. — Попасть туда завтра будет не легче, чем сегодня. Лучше покончить со всем сейчас.

— Нет, Кэсс, — я тоже поднялся.

— Меня убить нельзя, забыли? Пусть стреляют на здоровье — пока патроны не кончатся.

— Это плохая идея, — жёстко возразил я.

— А у вас есть другая?

— Пока — нет. Но будет. Даю слово.

Кэсс опять глянула туда, где шла перестрелка:

— Ну изрешетят они меня… да пусть даже гранатой взорвут!.. Отлежусь, встану и пойду дальше… Больно, но я перетерплю.

Меня передёрнуло.

— Никуда ты не пойдёшь.

— Что?.. — оторопела Кэсс. — Да с какой стати вы мне указываете?..

— Вот с этой.

Я привлёк её к себе и поцеловал.

Всё вышло спонтанно: я и подумать ни о чём не успел. Всего мгновение назад я этого делать не собирался.

Но бывает, что мгновение значит больше, чем год.

Это было как в реале. Не как с неписями на одну ночь, не как с Ольгой. С Кэсс всё было по–другому.

Реальный вкус, реальный запах. Реальные волосы под ладонью. Реальные губы, от которых не оторвёшься.

Это было реальней самого реального реала на свете.

«Ни за что и никогда» мигом кануло в бездну…

Наш поцелуй под грохот выстрелов был на удивление долгим. Затем прозвучал шёпот Кэсс:

— Ты же вчера сказал, что у нас сугубо деловые отношения…

— А ты — что между нами ничего не может быть, — напомнил я.

И Кэсс будто встрепенулась от моих слов:

— Конечно, не может… — она отстранилась. — Не может, Клим!.. Я же… я сама не знаю, кто я…

— Кэсс Рябова, девятнадцать лет, бывшая тестировщица, — мне словно что–то ударило в голову, хотя я и не пил. — Находчивая, красивая… и настоящая.

— Откуда ты знаешь?.. — прошептала она.

— Просто знаю, — сказал я. — Ниоткуда… так бывает.

Это было чистой правдой — и мне было стыдно, что я в её «настоящности» сомневался. А ещё стало обидно, что я глупил накануне: «ни за что и никогда» завело меня не в ту степь…

Иногда разум — плохой советчик. И из–за его занудства я потерял вчерашний день.

— Знаю, Кэсс, — повторил я.

И шагнул к ней.

Я видел, что она боится — не меня, конечно… она боялась отношений вопреки своим же словам… вопреки доводам о том, что и в ВИРТУСе можно не быть одинокой.

Она поверила в свою фальшивость — и боялась её выставить напоказ.

Но за этим её страхом пряталась девушка, не разучившаяся любить… Пряталась другая Кэсс.

И другая Кэсс победила.

Она создала дверь в Убежище — но не затем, чтобы уйти: дверь послушно возникла у неё за спиной, и Кэсс, попятившись туда, увлекла меня за порог.

В Убежище мы буквально ввалились.

Помогая и мешая друг другу раздеться, мы в каком–то диком танце достигли кровати — той, что смахивала на облако. Вспыхнул ночник (Кэсс даже касаться его не пришлось), но я уже видел в свете пульсара, какое у неё великолепное тело… Юное и упругое, оно словно пылало в моих объятьях, изгибалось в бесстыдных позах, но с податливой игривостью отвечало на ласки.

Тонкие пальцы, с пылом царапающие плечи…

Частые вскрики и жар дыхания…

Лавина всех мыслимых видов блаженства, безудержно слившихся в одной точке.

А за окном сияли звёзды, будто за нами наблюдая. Пускай смотрят — мне не жалко.

Мокрые и измождённые, мы с Кэсс лежали в приятной истоме.

Наши ватные тела словно были одним целым, и я чувствовал её приятную тяжесть. Чувствовал волосы у себя на груди. Чувствовал её запах.

Этот запах мне нравился. Нравилось, как она дышит, прижимаясь ко мне. Нравилось, как она молчит.

Мы лежали, лениво лаская друг друга, наслаждаясь тишиной и отсутствием слов.

Конечно, мы вернёмся в «Дворг» — и доберёмся до куклы; решение, как это сделать, я непременно найду. Но сейчас я был рад, что война энписи нарушила наши планы — и спасибо тебе, Взломщик, за этот «тайм–аут»… Если б не он, всё могло сложиться иначе.