Страница 190 из 232
- Скольян, ближайшие три часа я не колдую. И дай мне кофе.
- Дейвин, - изумился да Онгай, - с кем ты встретился? Неужели оборотни добрались и до этой стороны залива?
- Представь, - усмехнулся граф, принимая чашку, - у меня хватило неосторожности последовать за мотокурьером. Я решил, что он, то есть она, знает более короткий путь. Вышло действительно быстро. Но я не стану это повторять.
Да Онгай покачал головой и распорядился принести обед.
Через три часа голодная и задерганная Асана все-таки сдала дежурство и уехала к донору, точнее, к его жене Валерии, плакать от усталости и жаловаться на жизнь.
Алена добралась до Полины еще через час с четвертью после того, как Дейвин получил свой обед, поднялась по лестнице, вошла в квартиру, отдала пакет и сползла по стене коридора на пол. Полина принесла ей в коридор кружку горячего шоколада на сгущенке и кусок бекона, в который был завернут сыр с парой капель табаско.
- Устала?
- Да не то слово, - выговорила Алена и отставила чашку на пол рядом с собой. - Все собрала, вот вообще все. Включая Ведьмака на хвост.
- Слушай, может, ты ошиблась? - охнула Полина. - Может, кто-то другой из сааланцев?
- Точно он, ПолинЮрьна. Я его три раза почти стряхнула, но в Лосево он заправляться подъехал, когда я уже выезжала, - Алена бледно усмехнулась. - Догнать ему без шансов было, так он на всю заправку личную встречу пообещал.
- А ты что? - спросила Полина, садясь на пол с Аленой рядом.
- А я сделала вид, что не слышу. Очень хотела показать ему от локтя, но не стала. ПолинЮрьна, только дядьВале не говорите. А то меня из клуба выгонят.
- Я им выгоню, - проговорила Полина и взялась за комм.
Когда Валентин приехал, Алена спала на кухонном диване, накрывшись, как обычно, с головой и свернувшись. Глядя на одеяло, предположить, что под ним спит живой человек, мог только человек с очень большой фантазией.
- Ведьмака уделала? - восхитился он шепотом. - Ну дает!
Конечно, выгонять "нашего Глюка" из клуба никто не собирался, даже наоборот. Своим первым длинным рейдом дева добавила "Последним рыцарям" очков в общегородском рейтинге. На закрытие сезона ей разрешили проехать с флагом клуба, а настоящий подарок обещали на день рождения, в апреле: раньше "крысу" для нее довести до ума не успели бы. Но она не была в курсе об этом всем еще долго, потому что провела три дня у Полины дома, отсыпаясь и приходя в себя после выполнения задачи, невозможной для человека, севшего за руль меньше трех месяцев назад. И ценой этого подвига был лютый бронхит, продержавший ее дома еще две недели.
От Полины на память об этом дне она получила медальон из рукоятки ложки с выгравированной надписью: "Мы за ценой не постоим" - из того самого доставленного Глюком груза. Но ничего другого из содержимого этого пакета Алена так и не увидела. Предметам этим, по идее, место было в братской могиле вместе с другими останками павших, вынутыми из-под ножа бульдозера местными активистами. Но вызванные ими досточтимые собирали кости, фрагменты обмундирования и остатки личных вещей без особого интереса, поэтому на следующий день, пользуясь тем, что у саалан начался очередной их праздник, люди пошли к отвалу и сами вынули руками все, что не извлекли досточтимые. И, по давней договоренности, переправили в город, "людям из Сопротивления", о которых они знали только, что если позвонить по телефону, то кто-то приедет и заберет у них найденное. Так что, остановив Алену в тот день на трассе, любой из досточтимых, да и сам Дейвин, могли получить себе занятие минимум на месяц, но этого не случилось: все "дети пепла" были упрямыми ребятами.
Не прошло и десятки дней после суда, как Вейлин появился у князя снова, со вторым письмом из столичного храма. Досточтимым был нужен маркиз Унриаль. Похоже, не обязательно живым. Димитри ткнул достопочтенному в проваленный процесс да Фаллэ и предложил заняться местными более пристально, добавив, что брать на свою совесть смерть младшего да Шайни он не готов даже вместе с Вейлином, и лично ему маркиз ничего плохого не сделал, чтобы так его истязать.
Через две декады князь пожалел о своих словах очень сильно. Он получил на подпись сразу стопку приговоров за недолжные практики, попрание устоев и потрясение основ. И все их ему пришлось подписать, сперва выслушав упреки достопочтенного в том, что он, наместник, способствует распространению заразы, разрешая подозреваемым в некромантии покидать край. Среди приговоренных были искусствоведы, историки и коллекционеры предметов быта прошлого века. На конфиденции у Айдиша князь долго молчал, глядя в окно, потом повернулся к нему, развел руками и сказал:
- Досточтимый, киллдозер поехал. Небо свидетель, я этого не хотел.
Айдиш ничего не понял и сказал только, что Поток несет всех, но желающих он ведет, а нежелающих тащит, так что стоит довериться ему и принять судьбу и Путь.
На день рождения Полины оппозиция делала вечер памяти казненных. А еще через неделю, в самом конце октября, Марина Лейшина, матерясь и шипя, писала вторую большую сводку в Хельсинки и Стокгольм. Сводка состояла из некрологов целиком. Из Европы посыпались протесты. Пару слов в адрес наместника добавила и Америка. На очередном заседании Евросовета было принято решение о дополнительном ужесточении санкций в отношении Озерного края.
Давать мне второй шанс никто не спешил. Сержант как-то обмолвился, что вот, может, к весне он подумает на эту тему. Второй раз мне может не повезти, а объяснять князю, почему меня сожрали, он не хочет. Появление новичков в отряде, кажется, не планировалось - сезон Охоты прошел очень удачно, потерь не было. Так что я уже представляла, какая зима меня ждет: шутки про лыжи, бег с препятствиями и биатлон быстро стали дежурными. И не то чтобы эта мысль меня грела.
В тот день у подразделения удачно выпала увольнительная, и мы поехали покататься по окрестностям. Точнее, показать сааланцам Гатчинский дворец и парк при нем. Гатчинский граф в свое время сохранил его как музей, сказав своим людям, что, мол, для него содержать такое здание будет слишком дорого, а местные уже сами знают, что с ним делать. Да и парк рядом с ним и еще одним дворцом, поменьше, красивый, вот пусть так дальше и будет. Вот оно и было.
Дорога от городских казарм получилась длинной и непрямой, трассы перекрывали, ориентируясь на сообщения о фавнах и оборотнях. И вот, где-то у заброшенных дачных поселков под колеса джипа, в котором мы ехали, буквально выкатилась, размахивая руками, стайка детишек. Дена резко затормозил, выругавшись, Саша открыла окно. Я было напряглась, но потом заметила, что ребята одеты слишком тепло и добротно, чтобы быть готовыми сделать что угодно за горсть мелочи, и стала слушать.
Говорили они, как водится, все одновременно, но из путаных объяснений и активной жестикуляции получалось, что неподалеку, у заброшенной то ли фабрики, то ли военной части они увидели двух оборотней и бросились к дачному поселку, откуда удрали погулять по окрестностям. Побежали звать взрослых и поднимать тревогу. Саша к тому времени уже вылезла к детям, а саалан, сидевшие рядом со мной, переглянулись, и Серг сказал вполголоса:
- Совсем оборзели. Какое "погулять", тут непомеченные минные поля в километре. Куда Святая стража смотрит, и чем здешний досточтимый вообще занят?
Я хмыкнула. Ну да, будь на нашем месте машина серых братьев, разговор с сааланской версией инспекции по делам несовершеннолетних у родителей этих героев случился бы отнюдь не мирный и совсем не спокойный. Хотя с осенью им повезло даже больше, чем с нами. Хоть и пасмурно, но холодно, так что оборотни снулые. Иначе сожрали бы или, что еще хуже, покусали. И был бы у нас вызов на фавнов...