Купол над бедой

Все-таки в Новом мире были вещи, способные если не примирить с его мерзостями, то по крайней мере скрасить их. Вейлин начинал приемный день в Адмиралтействе. Ветер нес в открытое окно едва заметный запах сирени с площади неподалеку, и это успокаивало и вселяло надежду. Он отвернулся от окна, услышав стук в дверь, и четко произнес: "Входите, я жду вас". Дверь открылась, и в проеме появился человек, одетый довольно дорого и не без намеков на стиль. Человек сутулился и нервничал, и это разрушало все впечатление, которое могли бы произвести его одежда и прическа. Посетителя Вейлин знал. Знал и его историю. Будущей осенью должна была состояться свадьба между ним и баронессой Иженой да Идоя, а достопочтенный обещал засвидетельствовать принесенные клятвы и положения брачного договора. Но многих сделавших ставки задержали на месте проведения гладиаторских боев, букмекер указал и на этого мужчину, и подтвердил, что неоднократно встречал его. Незадачливый жених заработал публичную порку. Разумеется, и помолвка, и деловые контакты, ставшие для нее основанием, были тут же разорваны. Баронесса была здравой женщиной и дорожила своим именем. Конечно, она тут же сообщила об этом и Вейлину, и своему сюзерену, графу Гатчинскому, и всем, кто, как и она, клялся графу в верности. И именно этот человек пришел на прием к достопочтенному. Вейлина слегка удивило его появление, несмотря на то что Академия сотрудничала с ним. Обычно местные, получившие должное наказание, покидали край, стремясь сохранить свои пристрастия и преступные практики. И разумеется, никто из них не пытался понять, что привело их в столь печальные обстоятельства. Достопочтенного это огорчало, но он знал, что начал долгую и сложную работу, результата которой может и не увидеть.

- Алексей Анатольевич, как бы там ни было, я рад вас видеть. Здравствуйте.

- Вадим Юрьевич, спасибо, что нашли для меня время.

Вейлин улыбнулся.

- Я понимаю, о чем вы. Нет, мне встреча с вами никак не может повредить. И даже постоянное общение. Надеюсь, что и вам тоже.

Алексей на это и рассчитывал, когда обратился в приемную достопочтенного. Попы одинаковы под любым небом, а он хорошо помнил по жизни до Вторжения, что к православным иерархам с нуждами и просьбами приходили самые разные люди, и среди причин отказа во встрече "аморальность поведения" или "связь с организованной преступностью" никогда не значились.

- Вадим Юрьевич, я, кажется, совершил страшную ошибку, - сразу перешел к делу Алексей. - И из-за нее, похоже, потерял женщину, которую люблю и которая, как я надеялся, любит меня. А теперь, - он сокрушенно, но сдержанно вздохнул, - у меня даже нет возможности с ней объясниться. После ее письма с сообщением о разрыве нашей помолвки я много раз пытался с ней связаться, но меня все время адресуют к ее секретарю или к юристам. И я не знаю, что делать.

В сказанном он почти не соврал. Действительно, Ижена да Идоя внесла номер жениха в черный список, а все звонки баронессе с незнакомых номеров переадресовывались ее секретарю из саалан или местной девочке-делопроизводителю. И любовь тут была совсем ни при чем. После обнародования этой грязной истории Ижена каждую минуту радовалась страсти своего бывшего жениха к пафосу. Именно из-за его предпочтений бракосочетание было отложено на полгода, до осени: Алексей хотел большой свадьбы и настаивал на том, чтобы брачные клятвы подтвердил сам достопочтенный. И был готов ждать с подписанием деловых соглашений, а пока работать по устным договоренностям, раз для саалан брак и бизнес настолько связаны. И не случись этого скандала, они бы заключили все сделки еще месяц назад. Сама баронесса вольна была думать о своем партнере и будущем муже что угодно, но семья да Идоя была не последней в Северном Саалан, и связи с человеком, замазанным в работорговле, влияли не только на перспективы заключения деловых сделок и брачных контрактов, но и на мнение о всех да Идоя как о деловых партнерах. Если Ижена настолько не способна оценить своего мужа, что вышла замуж почти что за работорговца, то чего ждать от ее младших братьев и совсем юной сестры? Можно ли надеяться, что их хорошо воспитали и обучили? Так что предоставленная Алексеем возможность отложить подписание окончательных договоренностей неожиданно и очень удачно защитила ее репутацию среди соотечественников. А чувства Ижена обсудила со своим конфидентом и с удивлением ощутила, как любопытство к мужчине из чужого мира уступает место естественной брезгливости к его развлечениям. И конечно, отнесла свое удивление достопочтенному вместе с причинами и мнением о них. Так что Вейлин знал обо всем еще до прихода Алексея, но совершенно не ожидал, что тот может прийти с этим вопросом к нему.

- Конечно, это очень печально, Алексей Анатольевич, но я тут вряд ли в силах помочь вам. Это дело ваше и семьи да Идоя. Я могу вам посочувствовать, но не посоветовать что-либо. Тем более что ваша ошибка действительно очень серьезна и может бросить тень не только на вас, но и на всех, кто общается с вами и ведет дела.

- Вадим Юрьевич, я все понимаю. Да, я сам все испортил, я очень виноват. Я не смог вовремя отказать моим деловым партнерам и правильно оценить последствия участия в недолжном. Но я не знал, что мальчишек принуждают в этом участвовать! Я был уверен, что это просто шоу, постановка! А когда понял, было уже поздно. Если бы я перестал там появляться, меня бы просто убили! Я запутался и не догадался прийти за советом к вам, у нас, вы знаете, не принято обращаться к священникам за советом и душевным утешением. Я не мог посвятить в это Ижену, она такая нежная и чувствительная. А теперь я потерял все.

Вейлин кивнул, соглашаясь. Положению Алексея завидовать не приходилось. Для саалан он хуже проклятого, работать с ним не будут. А для местных он замазан несостоявшимся браком с оккупанткой, да и чем теперь может быть интересен человек, чьи деловые связи в администрации наместника пошли прахом.

- Да, Алексей Анатольевич, вы были очень беспечны в своем выборе. И действительно зря не пришли ко мне, как только поняли, в чем участвуете. Возможно, я бы смог помочь вам тогда.

- Да, сто раз да, Вадим Юрьевич. Я уже смирился с тем, что мой бизнес умрет, хотя еще не знаю, как буду говорить об этом с моими людьми, - Алексей успел усвоить, что инопланетяне чуть что, прикрываются своими обязательствами перед наемными работниками. - Ведь они тоже замараны, просто потому что их нанял я, все, от уборщицы до главбуха. Я потерял не только бизнес и любимую женщину, я потерял возможность узнать саалан ближе и лучше! Я помню времена, когда край принадлежал Московии, они говорили о борьбе с организованной преступностью, но не могли ничего с ней сделать, а вы... Так быстро справились и с проституцией, и вот с этим. И я так хотел узнать, почему у вас получается то, что не можем мы! А теперь... Теперь хоть эмигрируй.

- Алексей Анатольевич, возможность узнавать наши практики вам и сейчас вполне доступна. Все, что мы делаем, - это всего лишь следование Путем, указанным нам Пророком, и никто не может запретить человеку узнавать самого себя больше и применять узнанное в своей жизни.

- Конечно, но... Но как теперь?

Разговор начинал раздражать Алексея. Он шел к достопочтенному с твердым намерением получить от него свое и даже чуть больше, считая, что уже достаточно пострадал. За то, что его, как восьмилетку, выпороли под видеокамерами, а он все еще тут, можно было бы и пойти навстречу. Он не сомневался, что запись "отеческого вразумления" видели и его друзья в Московии, и его любовницы здесь. Достопочтенный Вадим Юрьевич, на его взгляд, продолжал юлить и уходить от обещания помочь ему. И это после всего, что Алексей сделал для этой их Академии, возясь с контрактами и придумывая схемы, как купить для досточтимых то, что продавали исключительно местным, и то не всем.

- Я не знаю, Алексей Анатольевич.

И тогда Алексей решился.