Страница 135 из 232
По залу прокатился общий вздох, и, пожелав остающимся света и любви в столь печальных обстоятельствах, его вслед за Мейрин покинуло еще восемь человек. Макс внимательно отмечал выходивших, и пока у него получалось, что решать судьбу Алисы не захотели Семьи, чья жизнь протекала внутри Дома, а с другими они предпочитали взаимодействовать через посредников, продавая свои товары или знания. Ошибки Алисы на их будущее влияли в меньшей степени, чем на тех, кому пришлось остаться.
Еще раз выразив уважение к выбору ушедших, оставшиеся наконец перешли к делу. Они разбирали каждый эпизод из тех, что казались им значимыми, и пытались понять, что двигало Алисой. Будь она в зале, ей пришлось бы нелегко, хотя все старались бы не задеть ее чувства неудачным вопросом. И они не могли найти ответа, почему вдруг весь описанный ею в отчете кошмар вдруг стал возможным. И тут Макс услышал свое имя. Таер Ринни, воспитатель Дома, говорил, что в беде Алисы есть изрядная доля его вины.
- Невнимание, - сказал он, - вот что ранит и приводит к трагедии. Да, она высокомерна и всегда такой была - но гордость не значит кровь. И именно друзья должны помочь остановиться вовремя. Самым близким ей был Макс, и, значит, именно он должен был навещать ее и помогать справиться с болью.
- Друг не может заменить лекаря, - возразила Айнир, заботой Семьи которой было поддержание северной сети порталов. - Алиса засвидетельствовала слишком многое, и эти похищенные дети... Мы все знаем, что разум может отказывать, если увиденная боль слишком сильна. И ведь это не первый ее мир, где на ее глазах проливали кровь, верно ведь? - она обернулась к Фейгену, возглавлявшему команду наблюдателей, и, получив в ответ кивок, продолжила. - Нет вины в болезни. Любой из нас может заболеть, это не причина отвергать человека. И не стоит забывать, как она появилась у нас. Я говорила с моей Семьей, прежде чем отправиться на совет, и мы вместе предположили, что она слишком быстро заговорила и приняла наш язык, и это тоже могло сказаться. Если в чем-то и можно винить Макса, то в этом, но юности свойственна самонадеянность, и нет ничего удивительного, что он настолько хотел помочь чужой девочке, да еще и только что инициированной, что презрел опасность передачи языка неподготовленному сознанию. И ее неготовность могла сделать ее уязвимой сейчас, когда ей пришлось столкнуться с болью, страхом и смертью.
Они еще долго говорили, почти до середины ночи. И вердикт совета был таков. Они решили, что их долг проверить, насколько она здорова, и постановили, что дело Алисы должно остаться в Доме, насколько это возможно. Не потому что им есть что скрывать от других, вовсе нет. Если она больна, и помочь ей уже нельзя, то нет смысла чужим знать, как болезнь вела ее и что заставила сотворить. Если ее можно вылечить, то, выздоровев, она не должна отвечать за сделанное ее болезнью. То, что собратья по Искусству творили на земле, где Алиса родилась, звучало совершенно ужасно. Каждый из участников совета заглянул в глубь себя и не смог сказать, что не бросился бы спасать похищенных малышей, что прошел бы мимо горя детей, насильно разлученных с родителями. И, значит, упрекать Алису в сотворенном ею безумии они не могли. Даже если она и перешла грань, отделяющую стремление к справедливости от жажды чужой смерти, это случилось не по ее воле. Максу посоветовали вернуться в Гнездо и продолжать свое исследование. Дом позаботится о его подруге детства, а долгое отсутствие специалиста в Гнезде вызовет ненужные расспросы. Еще они решили, что нет нужды в будущем всем собираться, чтобы говорить об Алисе и ее деле: слишком тяжела тема и печален повод, чтобы беспокоить почти весь Дом, - так что все дальнейшие обсуждения решили оставить малому совету Дома. На него будут приходить лишь те, кто найдет в себе достаточно сил и опыта, чтобы продолжать разбираться в случившемся.
Тесса чуть помедлила с прощанием и подошла к Исиану, попросив о разговоре прямо сейчас. Он кивнул, провожая взглядом членов совета и прощаясь с каждым: с некоторыми еле заметным кивком, с несколькими - улыбкой, а двум или трем пожелал теплой ночи и добрых снов. Когда дверь закрылась за последним из выходящих, принц повернулся к Тессе и вопросительно посмотрел на нее. Она вдохнула, собираясь с мыслями, переступила с ноги на ногу, вскинула голову, обратив взгляд прямо ему в глаза, и высказалась:
- Мне кажется, совет может ошибаться в своих предположениях, что поступками Алисы руководила болезнь. Она не пришла на совет, и мы можем только предполагать ее мотивы и чувства. Я боюсь, что если мы будем упирать на болезнь, закрывая ее дело от всего Созвездия, то, если ее признают здоровой, позор ее дел упадет на весь Дом, и получится, что мы покрывали ее с самого начала, зная о неблагонадежности. Все будут думать, что мы презрели равновесие Вселенной и идеалы мира и разума ради сиюминутной выгоды.
- Что ты предлагаешь?
- Причиной возвращения ее дела в Дом должна быть не ее болезнь или ее здоровье, а то, что она - наша девочка, именно мы дали ей возможность стать одной из нас и называть Созвездие своим домом, и значит, решать, насколько ее действия соответствуют духу Саэхен тоже нам, а не кому-то другому. Дом Утренней Звезды - один из великих Домов, он не нуждается ни в чьей помощи и благодеяниях и сам может определять, насколько поступки и помыслы одного из нас позволяют сохранять принадлежность к Дому и Созвездию в целом. И мы сами можем решить, какая помощь нужна Алисе - в исправлении ли и понимании или в лечении и утешении. Что будет хорошо для Дома, то станет и ее благом.
Исиан кивнул, соглашаясь. Перед ним сидела ровесница его сына, уже несколько лет как возглавившая Семью. Во внешних мирах это могли бы назвать "карьерой" и заподозрить женщину, достигнувшую высокого для ее возраста положения, во всяких мерзостях, но в Созвездии это всего лишь означало, что она лучше других понимала общие интересы и могла их выразить и быть услышанной. И этим разговором Тесса еще раз доказывала, что занимает свое место по праву, хотя ее мать и пришла когда-то в Утреннюю Звезду из дома Золотой Бабочки.
- Ты придешь, когда мы соберемся в следующий раз?
- Да, - кивнула Тесса. - Мне нелегко слушать и говорить об этом, ведь мы учились все вместе, Макс, она и я. Но если я откажусь, Семья не поймет меня, у них много дел вне Дома, и, значит, их будут спрашивать. Они должны не только знать, но и понимать, что происходит, чтобы не осквернить себя ложью, но и не повредить Дому, Семье и Алисе неуместной откровенностью.
Через день после встречи с Максом меня вызвали к Исиану. Я восприняла это как должное: он обещал помочь, он всегда держал слово.
К делу принц перешел, едва я успела сесть.
- В приговоре суда Дома я не сомневаюсь: это будет остров Шайт, на большую часть жизни, если не на всю. Если приговор не оспоришь ты, его оспорит твоя семья. В итоге дело в любом случае попадет в совет Созвездия, но к тому времени о событиях на Земле будут знать все. Чем больше внимания к твоим действиям, тем суровей будет приговор. О Шайте речи уже не пойдет.
Я нахмурилась, пытаясь понять, какая связь между моими действиями на Земле, общественным к ним вниманием и суровостью приговора. Как может быть изоляция на Шайте, острове изгнанников в Южном море, недостаточной? Это самое суровое наказание, о каком я вообще слышала. На острове было все - еда, кров, книги, - кроме магии и свободы общения с оставшимися дома. У принца Исиана промелькнуло что-то вроде улыбки, и он объяснил:
- Сааланцы теперь знают о существовании Созвездия. Они умеют строить порталы между мирами. Они нацелены на внешнюю экспансию. Их появление здесь - вопрос времени. Значит, нам уже сейчас придется налаживать с ними отношения. При этом извечная политика Созвездия - избегать контактов с чужаками, особенно магами. И уж тем более не давать им ни малейшей возможности оказаться у нас. На все, как сделанное тобой, так и не сделанное, смотреть станут только под этим углом. Тебе понятно?