Купол над бедой

И вот Макс приехал, и я постучала в знакомую дверь, зная, что ее будет кому открыть.

- Лисица, живая! - Макс сгреб меня в объятия. - Я уж думал, ты на Земле до упора сидеть будешь.

- Ага. Живее всех живых! - я вывернулась из его рук и провела ладонью по его волосам, взъерошивая их. Он не был мне неприятен, совсем нет, но сейчас я не хотела, чтобы до меня дотрагивались.

Он отступил на шаг, оглядел меня с ног до головы и сказал:

- Слушай, ты бы к лекарям заглянула. Особенно с этим, - и он кивнул на блокирующий браслет, про который я за всеми приключениями, допросами и составлением отчета совсем забыла. - Проходи, чай сделаю... Давно не виделись.

- Только не церемонию, просто чай! Я церемонию не вынесу.

Макс хмыкнул. Еще несколько минут - потому что воду в нарушение всех традиций он вскипятил магией, - и вот он уже разливает горячий цветочный напиток, а я сижу в подушках у низкого столика. Впервые за последнее время, наверное, недели, мне было тепло и спокойно.

- Лись... - сказал Макс и замолчал. Я посмотрела ему в лицо, он продолжил после паузы на два вздоха. - Что случилось на Земле? Я знаю историю как член совета Дома и сын принца, но я хочу услышать тебя.

И я рассказала все, без купюр и пропусков, ведь Исиан разрешил. Макс всегда умел и слушать, и спрашивать, но когда я дошла до аварии и появления Зоны, задавать вопросы он перестал. Вместо этого откинулся было на подушки, потом встал и подошел к окну, забарабанил по подоконнику пальцами. Он смотрел на улицу и молчал, а я все говорила, глядя перед собой, потому что остановиться не могла. И про Питер, и про допросы здесь, и про то, как я устала... Когда я закончила, повисла тишина.

- Не знаю, что сказать. Просто нет слов, - наконец проговорил он и замолчал снова. - Знаешь, я бы тебе все равно помог. Даже зная все это. И хранить твои секреты я всегда умел...

Когда он говорил это, у него в голосе была тоска. Мы помолчали вместе, каждый о своем и об одном и том же.

- Ну, я пошла? - сказала я.

- Ну иди, - ответил он, продолжая смотреть на улицу. - Только к лекарям загляни, раз до сих пор не дошла. Иначе от браслета не избавишься.

...Минус друг. Единственный настоящий. Единственный оставшийся. Как будто я ждала чего-то другого, когда пришла рассказывать, как я его подставила. Я сглотнула внезапную горечь и тихо закрыла за собой дверь.

Несмотря на разрешение общаться с членами Дома, с социальной жизнью ничего не вышло. Обычно по всем вечеринкам, обедам и пикникам я ходила с Максом, а его-то и не было рядом. И я чувствовала себя то ли ненужной, то ли неуместной, а настроение у меня стремительно портилось в любой компании.

Возможно, стоило попытаться присоединиться к вечерним посиделкам: несмотря на весь свой индивидуализм, сайхи были очень компанейскими товарищами. В Доме постоянно жило не так много народу: да и зачем в нем жить, спрашивается, если по порталу можно уйти куда угодно в радиусе доступа, - но вот проводить вместе время они любили. Есть вкусную еду, петь и слушать песни, смотреть, как играют дети, а то и принимать участие в их забавах. И дом Утренней Звезды их предки строили для жизни, а не для войн, забытых со времен Раскола. Разумеется, в нем были и системы безопасности, и охрана, и специалисты по боевым заклятиям, но это не было главным. И вряд ли бы меня прогнали, приди я в любую компанию: у сайхов так было не принято, меня даже звали прийти несколько раз. Но сил идти к людям у меня не было, да и портить им настроение своим присутствием не хотелось. Они были светлыми и веселыми, а я... Я чувствовала себя слишком грязной и никак не могла отмыться, потому что под кожу вода не попадала.

Так что у меня не было вечерних посиделок, но зато были сны, в которых я кого-то бесконечно искала то в старом Питере, то в разрушенном городе, куда меня возил князь. Почему-то во сне Димитри был именно князем, а не наместником.

Тесса Гаир пришла на совет Дома одной из первых, но почему-то одна. Исиан посмотрел на нее, чуть приподняв бровь. Она училась вместе с Максом и Алисой, они дружили втроем, потом их пути разошлись. Тесса вернулась в Дом, чтобы спустя несколько лет возглавить свою Семью, ценившую ее таланты и достоинства, Макс и Алиса выбрали другую судьбу, но они все равно продолжали общаться. Исиан не хотел давить на Алису официальным требованием явиться на совет и обратился к Тессе за помощью.

- Она придет? - спросил Исиан вполголоса.

- Не знаю, - Тесса пожала плечами. - Я ей передала, что совет собирается.

Потом подошли остальные, облеченные доверием своих Семей, и специалисты, заслужившие своей работой право решать судьбу Дома, среди которых был и Макс, но Алиса так и не появилась.

   Они начали совет молчанием, потрясенные открывшимися обстоятельствами. Разумеется, все уже ознакомились с ее отчетом и слепками памяти, комментариями магов и следователей Дома, и молчание было способом отдать дать уважения чувствам друг друга. Чужаки не только не соврали, в некоторых местах они даже преуменьшили подвиги Алисы, исходя из этики, давно забытой в Созвездии, в которой насилие может быть не преступлением, но долгом и чуть ли не подвигом. Неприятно всех удивило и отсутствие Алисы. Впрочем, это ее решение они не обсуждали.

   Исиан, как всегда, говорил первым.

- В наш Дом пришла беда, - сказал он. - И, наверное, мы все повинны в ней. Мы были невнимательны, и наша девочка забыла о гармонии Вселенной и выбрала насилие как способ общения и донесения своей позиции до разумных существ. Она отнимала жизни и причиняла боль, и принесла свою историю в Дом. Мы все запятнаны, потому что все, что она сотворила, она делала как одна из нас, одна из Утренней Звезды. И теперь нам надо решить, как обойтись с ней и что рассказать нашим детям, когда нынешнее поколение малышей вырастет достаточно, чтобы задавать вопросы о ее печальной истории.

Макс, не опоздавший по чистой случайности, слушал отца, откинувшись на спинку кресла. Большой совет Дома на его памяти собирался считаное число раз, и обычно говорили на нем о событиях, несущих радость Дому и каждому его обитателю. Сейчас всем было горько: человек, чьи дурные деяния собрали их, не пришел на совет. А ведь в зале было не семь и даже не четырнадцать глав Семей, а чуть больше, чем четыре раза по семь. Сидеть или стоять перед ними, ловить их взгляды и слушать, что они говорят... Макс понимал и Алису, и отца: мысль переступить порог, зная, что все здесь лишь для того, чтобы обсудить тебя, вызывала стыд, а потребовать от человека присутствия, зная, насколько ему будет невыносимо, тоже никто не мог. У кого угодно слова на языке замерзли бы от страха причинить такую боль своему. Отец закончил, и за ним заговорили другие. Пока не о конкретных обвинениях и их формулировках, сперва надо было выразить свою боль. И наконец случилось то, чего Макс ждал.

- Я не могу обсуждать случившееся с Алисой, - сказала Мейрин из семьи Радужных Бликов, жившей на самой границе влияния Дома и занимавшейся выращиванием устриц и морских водорослей как для своих, так и на обмен. - Все это слишком печально, и я даже не знаю, что скажу, когда вернусь. Наверное, буду плакать о ней и всех невинных, кто погиб из-за ее выбора. Я не хочу говорить и слушать об этом деле, и моя Семья меня поддержит в моем решении. Пожалуйста, продолжайте без меня, все это слишком печально и горько, чтобы говорить вот так просто. Я знаю, что вы примете справедливое решение исходя из понимания гармонии Вселенной.

И она встала и вышла. Исиан, промолчав десять ударов сердца в знак уважения к выбору Мейрин, проговорил:

- Друзья, Мейрин выразила нашу общую боль. И каждый из нас предпочел бы оставить этот зал и вернуться к нашим близким и нашим повседневным делам. Но все же мы должны понять, что случилось и почему человек нашего Дома стал таким. Мы ли не увидели в ней изъяна вовремя? Или это случайность? Или обстоятельства были таковы, что она не могла вести себя иначе? Ее здесь нет, и наша обязанность вдвойне тяжела и неприятна. Но только так мы все сможем помочь ей. И если кто-то не чувствует в себе сил говорить о судьбе Алисы, то мне бы не хотелось причинять боль этому человеку, принуждая участвовать в обсуждении.