Страница 122 из 232
- Зачем - и так понятно: "Линк-на-Неву" предприятие вкусное.
- Ага, но кто ж им знал, что Димон пароли держит не на своей домашней машине, а у нас, и что уже год как все схвачено. И договор о передаче уже готовый лежал, в конверте с открытой датой, тоже не у него дома, а где надо. Потому "Линк-на-Неву" и положил интернет так быстро. Вообще-то, сеть мы и клали, мы же теперь "Линк" и есть, по договору о слиянии. А потом заключили договор с "Ключиком" заново, как самостоятельная структура, но это красавчиков вообще волновать не должно.
- О, а Юркин конверт лежал в Стрельне, в яхт-клубе, у меня. Так что и "Табачный капитан" перезаключил договор с "Ключиком" на прежних условиях. А имя мы сохранили из принципа, как и "Линк-на-Неву". Но автора этой подлянки хотелось бы видеть все равно.
Сопротивление искало недоброжелателя и совершенно справедливо полагало, что он найдется среди тех, кто с "Ключиком" работал как поставщик или постоянный клиент.
На самом деле искать надо было не одного. Врагов только у Димона было двое, а про Юрку и говорить не приходилось. И доносы на них были датированы числами, между которыми успело пройти месяца два. У Вейлина просто не было времени заняться этим раньше, а после летнепраздника он взял всю стопку накопившегося и решил с ней разобраться, пока князь отсутствует. Вот и разобрался. Но Сопротивлению предстояло это узнать только через несколько месяцев.
- А что, это у нас все отцы-основатели так условились с передачей прав или настолько симметрично мыслят? Поля, ты ведь конвертик с открытой датой тоже куда-нибудь положила уже?
- Положила, - кивнул Валентин. - Она мне этот конверт в июле принесла. И договоренность такая, что если с даты ее доказанной смерти в течение месяца мне никто не приносит открытку от нее, то мне придется вписывать свое имя. Но вы учтите: я живым не дамся.
По Валентину было ясно видно, насколько он не рад этому договору. "Ключик от кладовой", точнее, то, чем он стал за пять лет, был явно проектом не его масштаба. Но вариантов не было, и он пока что надеялся, что Полина успеет найти себе замену и представить ему. Но это была их устная договоренность, озвучивать которую публично он не был намерен даже в кругу своих.
Что делать с вычисленным недоброжелателем, никто даже не спросил. А о чем тут спрашивать, и так понятно: кто первый встретит, тот и поблагодарит.
20.08.2024. Как построить киллдозер.
Самая страшная драма выхода из ситуации, в которой вы договариваетесь, а вас не слушают и только диктуют условия - крушение надежд. На то, что вот еще немного усилий - и вас, наконец, услышат и поймут. Это очень болезненно, но стоит вам перестать договариваться и спасать ситуацию, к визави сразу вернется вменяемость. Точнее, вполне достоверная ее иллюзия. Этой иллюзии верить нельзя. Она обходится дороже всех прочих слагаемых подобных условий. Это она стимулирует вкладываться в еще одну попытку, когда уже понятно, что результата не будет. Но принять это понимание мешают надежды:
- на то, что вот еще разок - и может, все-таки договоримся,
- на то, что в прошлый раз обошлось - и в этот, может, обойдется,
- что следующий ваш аргумент может оказаться значимым,
- что вас поймут и пойдут навстречу вашим интересам,
- что успеете спастись и через пять минут,
- что вы позовете на помощь - и люди призовут к порядку вашего обидчика...
Ничего. Этого. Не. Будет. А спастись вы не успели уже. В ту самую минуту, когда вы это все крутили в голове, вас уже с чавканьем жрали образцы инородной фауны, речевой или нет, не так важно. И может быть, пока вы себя развлекали этими размышлениями, потери стали несовместимы с жизнью. С качеством жизни они точно несовместимы, но... дорогие мои. Подумайте, пожалуйста, еще одну мысль, перед тем как мы перейдем к практикуму по социальному терроризму (а то, что я вам предложу сделать, наши "гости" так и назовут, будьте готовы): любой не увернувшийся однажды, не увернется снова. И повторение последует быстро. Об этом нам говорит вся история Вторжения.
Эрмитаж, филармония, цирк, стрелка Васильевского острова, исчезновение девочек-выпускниц в ночь после выпуска, инцидент на трассе Р-23, инцидент в Корытово, публичные порки, обыски и расстрелы этого лета... ряд будет наверняка продолжен завтра. А может, и сегодня. Как они отвечают на все вопросы города? Они тупо моргают и отворачиваются. Или пожимают плечами и говорят: "Вы сами виноваты".
Вывод крайне прост: если вы несете потери, заметные даже посторонним, и вам некого винить, кроме себя, то в списке ваших обстоятельств нет ни одного годного. А значит, и жалеть не о чем. Что бы вы ни пытались сберечь, оставаясь в этой ситуации и рядом с этими людьми, именно это вам столько и стоило. Самое противное, что ваши жертвы напрасны, и то, что вы спасали, уже погибло. Поэтому - хватит под них гнуться.
За чтением этого текста Димитри застала пришедшая с докладом Асана. Князь сделал ей знак подождать и продолжил читать, морщась и потирая висок.
- Какие-то сложности, мой князь? - осведомилась виконтесса.
- Не знаю даже, Асана. Скорее, огорчения. Мы дожили до того, что нас ставят в один ряд с фавнами и оборотнями. Хочешь ознакомиться?
Асана прочла, внимательно и медленно. Потом посмотрела на Димитри.
- Это что же она делает, князь? Она выводит отношения на грань вызова на дуэль, но не посылает вызов?
- Именно, - кивнул он. - Смотри, она как бы сообщает мне, что письмо с вызовом может оказаться в моей почте в любой день. И рассказывает горожанам, как проделать такое с любым из саалан, оказавшимся в городе. Ответа ее заявка не подразумевает. Более того, любое неосторожное движение с моей стороны - и я уступаю ей выбор оружия. Не думаю, что она согласится остановиться после первой крови. Грустно, это могла быть дружба.
- Наверное, - задумчиво протянула Асана. - Она выглядит как честный враг.
- Да, - подтвердил князь. - Она делает все совершенно прозрачно, и я пока не могу ответить, не потеряв лица. Но кроме противостояния воли и неприязни, у этой вражды есть и деловой аспект. Они нас оставили без всех основных местных видов связи одним движением. При этом у меня нет ничего такого, чем они бы пользовались хотя бы из необходимости, я уж не говорю про острую нужду. Все местные, работающие на нас, покупают еду и предметы первой необходимости в магазинах для администрации. Свои магазины есть у полиции и у врачей, у спасателей и у учителей, - у всех, кто носит форму или относится к каким-то местным сословиям. Знаешь почему?
- Нет, мой князь, совсем не думала об этом, - качнула головой светловолосая виконтесса.
- А потому, что первыми снабжать город начали они. Вряд ли она сама, но это ее друзья и соратники заботились здесь о воде, свете, тепле и привозили в город еду, мыло, лекарства, белье и тетради для детей.
Асана широко раскрыла глаза:
- Неужели они отказались торговать с нами? - большего отторжения она не сумела себе представить.
- Не только с нами, Асана, - вздохнул князь, - Со всеми, кто стал работать с саалан.
- А они не заявят, что они такие же хозяева края, как и ты? - виконтесса нахмурилась.
- До последнего решения Вейлина они честно платили налоги и не делали никаких заявлений, - пожал плечами князь. - Да, она ругалась в сети на мои методы и решения, учила горожан ходить мимо наших гвардейцев, как мимо стенки, но не больше. А после смерти тех двоих они не заявили, а продемонстрировали. И я бы не хотел повторения.
Асана смотрела на него, не понимая. Когда он закончил говорить, она начала возражать: