Страница 115 из 232
В любом случае Алиса ушла, и Димитри предстояло теперь рассказать об этом Вейлину. Будь его отношения с достопочтенным чуть иными, князь отнес бы свои чувства ему как конфиденту, однако сейчас говорить с ним об Алисе и ее судьбе было так же немыслимо, как и с досточтимым Айдишем, хоть и по другой причине. Впрочем, реакция Вейлина на новости наместника все же удивила. Выслушав то, что Димитри счел нужным сказать, достопочтенный кивнул.
- Для города и горожан было бы лучше казнить террористку, но ты и сам это знаешь. Жаль, что нам не удалось убедить ее сменить сторону, она хороший вассал дурного сюзерена и, наверное, могла бы быть неплохим человеком - в других, более благородных руках. Так бывает, и ты это тоже знаешь. Не думаю, что она вернется, она исчерпала свою удачу встречей с тобой, а не с Дейвином в том лесном лагере. В любом случае Алисы тут больше нет, а у нас с тобой еще много дел, в том числе с выводком террористов, выращенных ею за прошедшие годы. А девушка... у нее свой путь, и где бы он ни кончился, твоей вины в том не будет. Когда эти ее сайхи придут со своей помощью, я дам тебе своих ребят приглядеть за ними, а пока не волнуйся. Тебе стоит доложить императору... Ах, ты уже был? Тогда давай займемся более насущными делами. Насколько я себе представляю размеры новостей, мы вполне можем ждать императора с визитом прямо сюда. И хорошо если одного, а не под руку с магистром Академии. И пока ему не пришла в голову эта идея, давай наведем порядок в обыденных повседневных делах, каждый со своей стороны. Пришло время уделить внимание и им, пока они не стали проблемами.
Вслед за словами, лившимися из репродукторов всю весну, сааланцы начали в июне и действия. Первая порка кнутом за перекупленный антиквариат шокировала горожан не меньше, чем в свое время колья на Сенной. Попали под кнут сразу двое: немолодой историк, исследователь викторианской эпохи, за коллекцию фото, среди которых были и посмертные, и девчонка-школьница, за медальон с прядью волос внутри. Первый эмигрировал, вторая через пару месяцев мелькнула в чатике среди алисиного выводка, не унявшегося, несмотря на арест лидера.
Музеи-квартиры Живой Город все-таки сумел защитить, обозвав их историческими экспозициями и объяснив, что у каждого выставленного в таких экспозициях предмета есть живые владельцы, семья, к которой принадлежал тот, для кого этот предмет был создан или кем он был приобретен. И что это выбор живых людей, часто являющихся хранителями экспозиций, - не пользоваться старинными вещами, а показывать, какими были предметы быта сто, двести и триста лет назад. А с остальным получилось так, как Полина и сказала: начали закрываться донорские пункты, и досточтимые начали уже откровенно нависать над хирургами, мешая им работать. Серые братцы, среди которых были и не менее шустрые сестрицы, начали было и чес по подозрительным музеям, но обнаружили, что там выставлены только фотографии или музеи вообще закрыты, а экспонаты то ли списаны, то ли отправлены в хранилища и выдаче не подлежат.
Димона и Юрку арестовали в один день - в тот самый, двадцать второго июня. Но, к удивлению их обоих, в разумное утреннее время. Вряд ли из вежливости: в четыре утра красавчики наверняка сами спали без задних ног. А в девять позвонили, вошли, перетрясли обе квартиры по щепке, нашли у обоих элементы обмундирования и снаряжения времен Великой Отечественной. И обоих забрали, конечно - и с концами.
Мама, привет. Я уезжаю из города насовсем уже завтра, это во-первых. Во-вторых, наша с Мариной свадьба в конце месяца, моя квартира во Львове уже у меня в собственности, но там еще ремонт. Нашу квартиру купил Дэн, чтобы иметь возможность хоть иногда свалить от глаз начальства. Свое я все запаковал, твое тоже. Твое отправил тебе контейнером, мое ко мне на адрес уже поехало. Отцу на могиле я посадил пион. Дэн дал мне кристалл положить под куст, сказал, что его хватит лет на пятнадцать, и куст с ним выдержит любой зимний холод, мокрое лето и вообще что угодно, вот такое их национальное удобрение. Он мне весной сказал, чтобы я увозил коллекцию и библиотеку, а мне без них работать, сама понимаешь, нереально. Я ему тогда ответил, что сейчас спроса на жилье нет, и это проблема. А он меня выручил. Я сначала не понял, насколько это все серьезно, а позавчера, когда узнал про десяток арестов одним днем, поверил окончательно. Остальных, боюсь, спасать некому. И я не знаю, мам, что думать, мне очень тяжело. Он очень классный и настоящий, это не просто работа была, но и дружба тоже. И узнать, что он в это вмешан... я не хочу это видеть, и знать об этом тоже не хочу. Но понимаю, что рано или поздно узнаю, если он участвовал. И очень хочу надеяться, что нет. Если останусь в городе, узнаю быстрей. Дэн, впрочем, уверен, что могу не успеть узнать, и я теперь понимаю, почему.
Марину ты не любишь, я в курсе, но вам с ней под одной крышей жить не придется, так что, мне кажется, это не страшно. Кстати, Эйно привет.
Я обязательно к тебе приеду. И если ты передумаешь насчет Марины - я буду рад. Целую тебя. Женя.
Из личной переписки Евгения Ревского от 12.07.2024
Наместник обо всем этом не знал, у него были совершенно другие дела и заботы.
Двадцатого июня был летнепраздник, за сутки до которого Алиса так удачно покурила на пирсе. Двадцать первого все отсыпались после ночи прогулок с танцами и салютом. А к вечеру администрация как раз оказалась в курсе реакции горожан. Димитри вздохнул: "Ну, значит, идея была преждевременной" - и предложил, раз так, продолжить узким кругом, не ставя местных в курс дела, чтобы не пересекаться с их траурной датой и не действовать им на нервы дополнительно.
И все это время Димитри вел активную переписку и переговоры с Исианом относительно судьбы Алисы, так что был занят очень плотно. Вейлин справился сам и считал себя молодцом. Димитри, закончив с Медуницей, зашел к нему и, рассказав об итогах переговоров, предложил готовиться к совместному докладу императору и Академии не позже начала местной осени. Изменения действительно были очень серьезными, и молчать о них дольше было по крайней мере невежливо, а до этого времени было бы очень неплохо привести в порядок хотя бы основную часть текучки. Вейлин согласился - и Димитри, не подозревая ничего дурного, начал заниматься давно отложенными планами.
Четвертого июля у Аугментины появилась статья с биографией капитана байк-клуба, трагически погибшего во время инцидента на Р-23. Кроме него, она упомянула в статье еще двоих. Эти были арестованы, согласно докладу Святой стражи, по подозрению в некромантии. Статья была помечена странной меткой "день святого Марвина". Дейвин не нашел такого святого. Мартин среди святых обнаружился, его день был глубокой осенью, после солнцеворота. Возможно, опечатка, решил он. Конечно, ему бы стоило быть внимательнее, но он был занят: собирался в короткий отпуск во Львов, присутствовать на свадьбе у Женьки и его избранницы.
А Димитри уже не было в городе. Через пятерик дней после летнепраздника князь отправился в давно запланированную поездку по Озерному краю. Впервые за все время своего пребывания он был в достаточной мере спокоен за Санкт-Петербург и его окрестности. Спецслужбы из местных этой зимой хорошо поработали, так что боевое крыло Сопротивления поумерило свой пыл, ну а оборотни стали достаточно привычной угрозой, чтобы и ветконтроль, и Охотники справлялись с ними без необходимости постоянного личного участия князя.
По договору с уже не существовавшей Российской Федерацией империи Белого Ветра отошли почти все земли Северо-Западного федерального округа, за исключением Республики Коми, Ненецкого автономного округа и южной части Вологодской области, на востоке которой граница шла по рекам Сухоне и Лузе, сливающимся в Великом Устюге в Северную Двину. Саалан интересовал Великий Устюг, где было несколько достаточно мощных Источников для постоянной работы межмировых порталов, и он достался им вместе с железнодорожным узлом в Сольвычегодске. Димитри изучал переписку, предшествующую заключению договора о крае, и знал, что изначально будущая Московия очень хотела продлить границу дальше на север по Северной Двине, до реки Вычегды, и тем самым оставить за собой небольшой участок юга Архангельской области, что позволило бы им возить грузы из Коми не через территорию Озерного края. Для саалан вопрос казался не принципиальным, ведь путь до Великого Устюга не представлял проблем, но человек, которого вспоминали как Гаранта, сказал "нет", и эти земли тоже достались Аль Ас Саалан. Сейчас, вникая в детали тех давних переговоров, князь удивлялся, видя, как уважительно и бережно отнесся к интересам империи этот человек, бывший самым сложным оппонентом на переговорах об Озерном крае и явившийся причиной промедления с заключением договора на целый десяток местных лет. И насколько дальновидным он был, казалось бы, в незначимых мелочах. Благодаря ему теперь, когда край оказался в экономической и торговой блокаде, именно владение Сольвычегодском, через который шел весь железнодорожный транспорт в Сыктывкар и далее на север, позволило Димитри успешно торговаться с Москвой о послаблениях, просить и получать гуманитарную помощь и даже в какой-то степени диктовать условия сотрудничества. А на западе границу провели сперва по реке Леже до самой границы с Костромской областью, а дальше по привычным для местных линиям административного деления до самой Новгородской области.