Страница 40 из 119
Провисел на «хоботе», я надо сказать, недолго, менее мгновения, ибо и сам будь здоров вешу для пятнадцатилетней девочки. Стёша же, едва заслышав мой визг, и, скорее всего, даже не поняв его причины, совершила резкий прыжок в сторону (ловкая, словно кошка, не зря спортом занимается). Все это вместе позволило физиономии подруги счастливо избежать знакомства с аэрозольным факелом, когда полная тетка нажала на кнопку, заливая перцовкой все вокруг.
Мгновение спустя, на детской площадке раздался просто невероятный визг ребенка (лично мне до сего момента такого еще слышать не доводилось), у которого все лицо было залито дрянью из баллончика, и который теперь, дико вереща и размахивая ручками, помчался по площадке.
— Антошка! — закричала полная тетка и стряхнув меня, помчалась за племянником (если это, конечно, ее племянник).
— Антошка! — в унисон ей завопила «яжмать», которую, судя по красным глазам, тоже «газифицировали», но ей, словно медоеду, было теперь абсолютно пофигу на подобные мелочи, и вскочив на ноги, она также побежала вслед за сыном.
— Ёбушки-воробушки! — схватилась за голову Стёша и от переживаний начала приплясывать на месте, завороженно наблюдая за совершеннейшим безумием, творившимся на детской площадке, и судя по всему, она так и не поняла, что же именно сейчас произошло.
И не только она. Все присутствующие здесь взрослые (за исключением мамы ребенка и его тетки), застыв на месте и не предпринимая ровным счетом никаких попыток помочь пострадавшему мальчику, наблюдали за происходящим.
Почти все…
— Бежим! — завопил я, и схватив подругу за руку, побежал прочь.
И ведь нам здорово повезло! Повезло, во-первых, потому что Стёша размышлять не стала, а вслед за мной, сразу «включила передачу». А во-вторых, на наше счастье, у помчавшегося на нас стриженого «под ноль» мужика (то ли отца ребенка, то ли его дяди, то ли это был вообще некий «левый» прохожий, решивший, будто это мы залили ребенка перцовкой, и от этого пришедший в состояние крайнего бешенства) было просто невероятно огромное пузо (это был даже не «девятый месяц», а «тринадцатый» или даже «четырнадцатый»), мешавшее ему бежать сколько-нибудь быстро и стремительно, иначе бы для нас совершенно точно случился бы абзац, ибо мужик этот был в таком неконтролируемом гневе, что я не был бы слишком удивлен, забей он кого-то из нас до смерти, если бы поймал… А ведь ему это практически удалось! Поймать, я имею в виду. Меня. Я почувствовал, как его крепкие пальцы, скользнули по моему плечу, однако Стёша уже включила «последнюю передачу», и я, крепко держа подругу за руку, почти что полетел вслед за ней, словно воздушный шарик, несколько раз едва не навернувшись, и тем самым счастливо избежал излишне близкого знакомства с разъяренным до самой последней крайности мужиком (который, что характерно, вместо того, чтобы хоть чем-нибудь помочь ребенку и жене, решил для начала расправиться с их предполагаемыми обидчицами).
— Все…Стеш…не…могу…больше…бежать… — через некоторое время (очень непродолжительное), я забрал у Стёши свою руку, и опершись одной рукой о колено, а другую (с зажатым в ней Стёшиным телефоном) прижал к боку, в котором безбожно кололо, судорожно хватал ртом воздух.
— Что это было? — слегка истерично спросила Стёша, которая от двадцатисекундного (или что-то около того) бега даже ни сколько не вспотела.
— «Птенца«…той…»птицы» траванули…из…перцового…баллончика. — шмыгнув носом ответил я, поглядев на мужика, который, остановившись теперь довольно далеко от нас, припал на одно колено, и, как и я, жадно хватал ртом воздух, лишь злобно глядя в нашу сторону.
— Боже… Кто его траванул-то? Ты, Злат? — спросила Стёша, в свою очередь глядя на преследователя, который сделал шаг в нашу сторону, видимо не отказавшись еще от своей погони.
— Не, та толстая тетка. — ответил подруге я, распрямившись и утерев со лба пот, снова взял Стёшу за руку. — Хотела тебя травануть, но помешала я, и она случайно залила тем дерьмом в своего же племянника…пойдем-ка потихонечку, а то, чего доброго этот организм до нас-таки доберётся.
— Боже…ужас какой… — сказала подруга, и кивнув на злобный организм, спросила: — А это кто такой? Его папа?
— Это наш ответ «Терминатору», Стёш, реально действующий прототип, так сказать… — ответил я, наблюдая за тем, как в нашу сторону неспешно, шаг за шагом, двигался этот тип, все так же, не сводя с нас взора (это же надо было настолько озвереть…). — Пойдем!
— Что еще за Терминатор? — не поняла подруга (судя по всему, здесь этого фильма не сняли). — И что нам делать? Он же теперь не отстанет…
— Терминатор — это киборг-убийца, присланный из будущего, за тем, чтобы убить нас… — ответил я, поглядывая через плечо на «кибернетический организм».
— Я серьезно, Злат! — взвизгнула подруга, и, кажется, впервые за все то время, что мы знакомы, по-настоящему разозлилась на меня.
— Папе звони, Стёш! При любой непонятной фигне, лучше сразу звонить папе, так оно вернее будет… — ответил я и к моему удивлению, Стёша, не став спорить, забрала у меня свой телефон (который я лишь каким-то чудом не обронил во время всей этой катавасии) и набрав отца, начала быстро тараторить в трубку.
«— …мы сейчас между четырьмя башнями!» — сказала она, завершая разговор с отцом.
— Папа, сейчас придет, он внизу, около машины. Пойдем потихо… — начала подруга, но была перебита криком преследовавшего нас мужика.
— Задержите девок, пожалуйста! Они украли мой кошелек и телефон!
И в следующее мгновение я почувствовал, как мое плечо крепко схватила чья-то рука.
— Вот воровка и попалась… — насмешливо заявил парень, лет этак тридцати, в цветастой рубашке-гавайке навыпуск, выгуливавший какого-то там шнауцера (мелкий такой, не знаю, как конкретно эта порода называется). — Разве вас родители не учили, что брать без спроса чужое — плохо?
— Руку убрал! — глядя тому в глаза, потребовал я.