Страница 34 из 119
Глава 29
Москва, Зеленоград, 15 микрорайон, десятью минутами позже.
— Давай немножко посидим… — услышал я все еще раздраженный голос бабушки, когда мы отошли от ларька с мороженным. — а потом зайдем на рынок, нужно мяса купить и овощей.
— Уху. — издал я звук согласия, и мы, пройдя несколько десятков шагов вглубь пятнадцатого микрорайона по мощенному плиткой тротуару, уселись на свободную лавочку, и бабушка принялась сосредоточенно грызть свой пломбир в вафельном стаканчике.
— Точно не хочешь мороженного? Жарко же… — в очередной раз поинтересовалась она, и когда я отрицательно покачал головой, цокнув языком, продолжила, сменив тему. — Растяпа я этакая, нужно было не сидеть на попе ровно и не щелкать клювом, а самой говорить с этими юристами. А я все слушала, что говоришь ты, слушала…
— Ты это о чем? — поинтересовался я.
— О том, что зря ты, Златка, упомянула перед этими о «некоторых причинах», из-за которых тебя потом могут не зачислить на бюджетное место! Нужно было просто сказать, что желаешь того, чтобы твой отец оплатил тебе учебу в институте и точка! Нельзя давать подобным людям лишнюю информацию. — с досадой в голосе ответила та.
— Бабуль, если ты опасаешься того, что отец, разузнав о той неприятности, которая не так давно со мной приключилась, попытается каким-то образом нагадить нам, то не волнуйся, они и так прекрасно знают о том, что я лежала в больнице, а стало быть и про мою амнезию тоже должны быть в курсе. — вытянув ноги и широко зевнув, ответил я.
— Откуда?! — едва не выронила она из рук стаканчик.
Я замолчал, подбирая слова.
— Бабуль, ты живешь на свете гораздо дольше меня. Тебе же наверняка доводилось видеть женщин, по-настоящему свихнувшихся на почве ревности?
— А с чего это ты вдруг спрашиваешь о подобном? — откусив еще кусочек от стаканчика и вытерев губы платком, вопросом на вопрос ответила старушка.
Я промолчал, наблюдая за парочкой, отцом и его дочкой (наверное), лет пяти, которые, весело о чем-то болтая, катили мимо нас на самокатах.
— Да, Злат, мне доводилось видеть подобных несчастных… — наконец ответила бабушка, и на ее лице проявилась сложная смесь эмоций. — И, к моему сожалению, не единожды. Любовь — это не всегда благо, далеко не всегда…
Бабуля махнула свободной рукой.
— …даже вспоминать об этом тошно! Так к чему твой вопрос?
— К тому, что мы, кажется, как раз с такой вот женщиной и имеем дело… Ну, она, надеюсь, не окончательно съехала с катушек, но… Знаешь, это только отец забыл о моем существовании, а вот она, жена отца, я имею в виду, как выяснилось, обо мне прекрасно помнит и следит за мной и моей жизнью очень даже внимательно…
— Это еще с чего вдруг ты так решила? — перебила меня бабушка, и видок у нее при этом стал весьма встревоженным.
— Помнится, когда я лежала в больнице, меня навещала одна довольно странная на вид дама. Она мне знакома не была…тогда не была…как и все прочие люди на тот момент, и про этот ее визит я моментально позабыла… — я тогда только-только переехал в «старый-новый» «углеродный каркас», и мне, само собой, не было никакого дела до всякого рода странных личностей ошивавшихся вокруг. — А теперь, когда я вспомнила про тот случай, то совершенно точно уверена в том, что это была новая жена отца…
— Чего она тебе говорила?! Чего ей было нужно?! — вновь перебила меня старушка.
— Да ничего она мне так и не сказала. Ни слова… — я пожал плечами. — Просто минуту или около того постояла в палате, молча глядя на меня и поигрывая желваками, а затем также молча ушла. Вот и все.
— Точно ничего не говорила…и ничего не делала? — злым тоном спросила бабушка.
— Уху. — издал я звук согласия. — Точно. И, кстати, я тут подумала, что натравить на нас опеку вполне могла и она…
— Это было бы не слишком разумно с ее стороны… — покачала головой старушка. — У ее мужа выборы на носу, так зачем ей привлекать какое-либо внимание к его недостойному нормального мужчины прошлому? Запросто же может стать общеизвестным тот факт, что он оставил без всякой помощи родную дочь. Вряд ли бы она стала так сильно рисковать, народ у нас подобные истории не сильно любит… Хотя, если честно, я уже жалею, что ввязалась во всю эту твою авантюру с иском к Толику. Не растревожь мы это осиное гнездо, и жили бы себе спокойно. Все-таки, она богатая женщина и наверняка со связями…
— Бабуль! — прервал я ее. — Если она ко мне приходила, а это точно была она, то все эти годы, я как минимум мозолю ей глаза одним лишь своим присутствием на этом свете…словно красная тряпка для быка. Но мне почему-то кажется, что все дело обстоит гораздо хуже. Уверена, она ненавидит меня самой чистой, самой лютой ненавистью. И маринуется она в этой своей злобе уже очень-очень давно. Долгие годы. И если я права, то представляешь, что может твориться в ее голове? Она, как мне кажется, в своих фантазиях до сих пор соревнуется с мамой, и в том числе посредством детей. Ее дети должны во всем превосходить меня, быть лучше…и, если я вдруг начну поднимать голову, в хорошем смысле, чего-то там добиваться в этой жизни, то она непременно постарается долбануть по ней. По голове. По моей голове. Готова поставить рубль на то, что хороша я для нее буду или лежа на кладбище, или в качестве совершенно опустившейся личности, какой-нибудь там проститутки и или наркоманки, вот только в таком случае она будет полностью довольна мной…
— Не преувеличивай. Зачем ей ненавидеть тебя, Злат? Зачем ей до сих пор соревновать с твоей матерью? Она с твоим отцом живет уже много лет и у нее все в жизни хорошо, так что, не выдумывай… — не слишком-то уверено возразила бабушка.