Страница 3 из 23
– Не дай Бог обидят или задавят кота, так его владелец и в суд потащит, – добавил Кирилл.
Через двадцать минут, проходя по мосткам через текущую с гор речушку Вера, наша компания прибыла в туристический городок Тодтмос, имевший полсотни домов, кирху, небольшую автобусную станцию, пяток отелей, семь ресторанов, два продуктовых магазина с энным количеством лавок. Магазины назывались «Шмидт» и «Абель» по имени их хозяев, первый с продуктами подешевле, а второй просто супер, но и товар денег стоил. Выглядел он как декорации про гномов и прочих сказочных существах германского фольклёра, чистоты необыкновенной с приодетым вышколенным персоналом. В заведение херра Абеля, самолично сидевшего за кассой, можно было ходить просто как на выставку, настольким разнообразием ассортимента обладал вроде бы не такой уж и большой с виду гешефт. А по выбору редких и качественных марок пива и вина я позже более не встречал подобного уровня.
Набрав всего необходимого в магазине и сложив в заранее прихваченные с собой рюкзачки и большую дорожную сумку, мы развернулись в обратный путь.
– Что, будем все это переть в гору? – в предвкушении мытарств уставился я на враз разбухшие котомки.
– Можем взять такси или подловить кого-нибудь из преподавателей или специалистов нашего центра, – предложил мне Кирилл. – Они часто бывают тут в это время. Кстати, для значительного уменьшения забрасываемого веса продуктов из Тодтмоса на будущее многое ты мог бы покупать у крестьян за половину цены в нашей деревне. Молоко, хлеб, масло, мясо, форель из их заводей, картофель, мед, варенье, даже самогон.
– А как же отчитаться по чекам за выданные деньги в секретариате? – спросил я.
– Очень просто, – ответил друг, подойдя к херру Абелю, восседавшему за кассой в магазине.
Он с разрешения хозяина заведения порылся в картонной коробке с выбитыми чеками, выбрав пару подходящих.
– Главное, чтобы в них не были пробиты излишества, – пояснил Кирилл. – Спиртное, табак, копчености. Мясо тоже считается пустым баловством. На них ты заработаешь в свободное от учебы время на халтурах, которые тебе предложат.
– Вот побольше бобов с мукой и обрезков колбас – это совсем другое дело, – продолжил он.
– Зачем? – тупо поинтересовался я.
– Для сытости густой похлебки, – сообщил мой друг. – Которую можно есть три раза в день.
Я так и не понял, шутил ли он или говорил всерьез.
Мы остановились на первом варианте доставки продуктов и старушка преклонных лет из семейства Кайзеров, владевших этим бизнесом в Тодтмосе, лихо довезла нас на бежевом «мерседесе» с шашечками до Рютте.
Мое жилье в пансионе «Шрёдерхаус» представляло собой меблированную комнату скромных размеров под крышей на третьем этаже. Окно в ней располагалось в наклонной черепичной кровле и откидывалось вверх на манер стеклянного люка, что придавало помещению невероятный уют. На нашем этаже имелись также туалет и душ с санузлом, очень современные, как в больших отелях.
В Шварцвальде переменчивая погода и когда небо заволакивали тучи, то я частенько наблюдал в оконце, моясь под душем, феерическую картину.
В нашу деревню, расположенную в чаше древнего вулкана, со стороны горной гряды Престенберга, словно нечто аморфное, стекала очередная туча, заполняя собой в туманной дымке все вокруг. А потом она, как живая, забиралась на противоположную гряду горно-лесного массива и не спеша уползала через нее далее в девственный лес. Эта фантасмагория могла продолжаться часами, и от нее трудно было оторвать взгляд.
Старинных домов, подобных моему пансиону, в нашем селении и окрестностях хватало и они имели возраст несколько веков. Их хозяева постоянно модернизировали свои строения, создавая симбиоз ушедшего с ультрасовременным.
На втором этаже находилась обширная кухня со столовой на пару столиков. Там я впервые увидел инфракрасную ламповую нагревательную панель, это в 1993 году, когда в родном Питере барыги предлагали за сумасшедшие деньги обыкновенные рычаговые краны.
Мыть грязную посуду под проточной водой запрещалось из-за экономии. Для полноценного процесса регламентировалось заткнуть технологический слив пробкой, а затем сполоснуть вымытое, заодно выкидывая накопившийся мусор, разделяя его на 12 типов, включая пищевой, от разных типов пластмассовой упаковки и трех цветов бутылок стекла. Контейнеры с разным индентифицированным мусором сиротливо стояли внизу подсобки. За малейшее несоблюдение правил пользования кухонной утварью тут же где-нибудь на видном месте помещения появлялась яркого цвета листик-липучка с категоричной отповедью отступнику с перечислением возможных кар.
Кроме временных постояльцев вроде меня, на первом этаже «Шрёдерхауса» пребывала в своем благополучии семья собственника, а также на втором этаже постоянные жильцы вроде наставника по японскому мечу Томаса Шинделина и моего будущего собутыльника свободного философа и естествоиспытателя Михаэля Штурма.
На этажах пансиона находились стационарные телефоны, по которым за деньги мог позвонить каждый. Необходимая сумма быстро высчитывалась по счетчику. Оплата разговора производилась наличными в миску или в долг запиской хозяевам с указанием своих данных.
Рядом, на длинном столе этажа, возвышались батарея разнокалиберных бутылок от пива до вина, чтобы скрасить вечера гостей после медитативного размышления парой-тройкой литров и придать им совершенно другое звучание. Что интересно, бутылка минеральной воды стоила дороже пива, а за литр пульпы натурального сока можно было взять три литра пенного.
Я еще застал в Шварцвальде времена, когда винные подвалы и автомобили были открыты. Это объяснялось отсутствием в этом районе Германии эмигрантов из бедных стран. Но к концу моей учебы положение изменилось.
– Закройте глаза и попытайтесь расслабиться. Ни о чем не думайте, просто водите руками с грифелями по листу ватмана, как вам будет удобнее, – давала советы по занятию Урсула Круг.
Мы сидели у нее в кабинете.
Метод, который она мне объясняла, назывался «Das gefürte Zeichnen» или ведомое рисование по-русски. Его сутью являлось временное отключение внешних и внутренних рецепторов мозга и извлечение из области подсознания находящейся там информации в виде графического изображения. Мой научный руководитель слыла классным графологом, умеющим анализировать значение тех или иных начертанных испытуемым символов.
У истоков метода «ведомого рисования» стояла доктор Мария Гиппиус, сподвижница и супруга графа Карлфрида Дюркхайма. Она получила образование в университетах Лейпцига и Берлина. Свою докторскую диссертацию защитила на тему «Выражение чувств в графике», где показала, что каждому виду бессознательно нарисованных основных символов или архетипов соответствует определенное психическое состояние испытуемого. С помощью этого метода и следующей за ним аналитической беседы с проводящим занятие было возможно вскрытие давних комплексов на подсознательном уровне пациента, забиравших много энергии и мешавших его повседневной жизнедеятельности.
Моей наставнице было за семьдесят. Но она до сих пор была энергичной личностью, пытливо смотрящей на мир вокруг себя.
Статная, по молодости видимо была недурна собой. Несомненно, имела высокий уровень интеллекта. Производила впечатление доброжелательного и контактного человека, но могла лишь одним взглядом пресечь фамильярность в разговоре. В одежде предпочитала черный цвет и старинные серебряные украшения. Любила носить, в одиночестве гуляя темными вечерами по Рютте, шерстяную накидку с капюшоном, за что окружающие шутливо прозвали ее колдуньей. Так или иначе, не берусь судить, но что-то такое в ней определенно было.
Моя наставница имела странности.
Однажды она решила сэкономить деньги на моем железнодорожном билете для поезки по делу в центральную часть страны. Вместо денег я получил в секретариате центра официальную бумагу с его печатью, в которой сообщалось, что ваш покорный слуга прошел лечение в психушке и ему требуется постоянный контроль на пути следования. Я так понял, что для такой категории больных в Германии предусматривалась бесплатная транспортировка до места назначения.