Свидания со злодеем

Но это был, конечно, не Генри.

— Габриэл? Что вы здесь делаете?

— Собираюсь вести тебя к алтарю, — его губ коснулась кривая усмешка.

В черном костюме-тройке он выглядел очень впечатляюще. Возможно даже чуть менее враждебно, чем при первом знакомстве. Я не видела его после того ужина, и сейчас словно заново знакомилась, восстанавливая в памяти яркие черты притягательной, но слегка пугающей внешности.

— Извините. Я забыла. Все готово, мы можем идти.

Служанка отошла в сторону, и я поднялась с софы. От резкого движения голова вдруг закружилась, а каблук не вовремя подвернулся. Охнув, я неуклюже упала обратно на софу.

— Что с тобой такое? — спросил Габриэл.

Он даже не шелохнулся! Генри бы непременно подхватил меня и помог подняться. Хотя теперь я в этом не была так уверена.

— Все в порядке.

— Я вижу по твоему лицу, как у тебя все в порядке, оно белее стен. Повторяю вопрос: что с тобой? Ты беременна?

— Что? Нет! Звездноликая, у вас есть хоть немного такта?

— Больна?

— Я голодна! Довольны? Я ничего не ела с утра. Не волнуйтесь, Генри уже прояснил мне правила поведения в высшем обществе. Дайте мне минуту, я буду готова.

Габриэл со вздохом засунул руки в карманы и смерил меня таким задумчивым взглядом, что показалось, будто сейчас меня ждет вторая часть лекции на тему «Принцессы не бывают голодными». От стыда за срыв я густо покраснела, хотя, пожалуй, это было даже хорошо: теперь меня уж точно не обвинят в излишней бледности.

— Иди, — бросил он служанке, — найди что-нибудь поесть. Только быстро! У тебя пять минут, поняла?

Та поспешно кивнула — и унеслась. А я открыла от удивления рот.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- Вы серьезно? Еда? Но церемония вот-вот начнется…

— Я надеюсь, ты умеешь быстро жевать, — хмыкнул Габриэл, пододвигая к себе свободный стул.

— Да, но Генри сказал, что это неуместно. Никто не будет ждать, пока я поем.

— У нас с Генри немного разный вес в обществе. Его, возможно, не будут. А меня ждать придется. Ждать и молиться, что я в этот момент хотя бы не трахаю невесту, а то ей придется выходить замуж в помятом платье.

Я снова густо покраснела, но решила не вступать в очередную перепалку тогда, когда меня собирались покормить. Правда, я не смогла совсем промолчать и осторожно поинтересовалась:

— А что, такое уже бывало?

— Да, пару раз.

— Зачем я спросила…

— Ты маленькая наивная девочка, Теана Морнингблум. Этот дворец видел много браков, но по любви из них была от силы десятая часть. Большая часть жен и невест, побывавших в моей постели, прыгали туда прежде, чем я успевал узнать их имя. А что до Генри, то он просто пытается быть на меня похожим. Только пока еще не понимает, в какие моменты стоит проявлять холодность и принципиальность, а где нет. Морить голодом невесту, чтобы выносить с церемонии ее бесчувственное тело — не тот случай.

— Генри не похож на вас, — с трудом выговорила я. — Он не такой…

— Циничный? — Габриэл поднял брови. — Ваше поколение живет в относительно процветающем мире, который не содрогается от войн, массовых убийств или всеобщих психозов. Поэтому, хочется верить, подражание Генри мне пройдет, и он вырастет во что-то… более самостоятельное.

Вернулась служанка с целой тарелкой небольших бутербродов и чашкой чуть остывшего, но все еще ароматного, чая. Я с наслаждением набросилась на еду, и даже задумчивый и тяжелый взгляд Габриэла не пугал. Было всего несколько минут, чтобы подкрепиться — и выдержать еще несколько часов церемонии. Она когда-нибудь закончится? Момент, когда мы с Генри войдем в нашу свежеотремонтированную спальню и займемся любовью, уже казался недостижимой мечтой.

— Ты любишь Генри? — вдруг спросил Габриэл.

Это у него вышло так неожиданно, что я едва не поперхнулась оливкой.

— К чему этот вопрос?

— Он очень простой, Теана. Любишь или нет? Не бойся, я не отменю свадьбу, это ваши с Генри жизни и вам решать, как вы их проживете. Считай, что мне просто интересно. В последнее время люди не задумываются о том, что свадьба — это не просто праздник, это ритуал, который связывает судьбы, во время которого мы клянемся, что будем рядом несмотря ни на что. Отчасти это причина, по которой я в жизни не ступлю на порог этого дворца в качестве жениха, но речь не обо мне. О тебе, Теана. Ты любишь Генри?

— Да. Я люблю Генри.

Оставив в сторону пустую тарелку и чашку, я поднялась и вытерла руки салфеткой, которую тут же подала служанка. Голова больше не кружилась, а приятная легкая сытость подняла настроение так, что я даже почти не боялась Габриэла.

— Спасибо вам, лорд Гримвелл. Я ценю то, что вы сделали для нас и нашего праздника.

— Ты знаешь, что раньше, всего каких-то несколько сотен лет назад, если человек совершал тяжкое преступление, то вместе с ним казнили его супруга? Не детей, не родителей, а именно супруга. Мы не можем выбрать, какому ребенку родиться, но вот тех, кто добровольно связывает с нами судьбу, выбираем. Они разделяют с нами радости и богатство. Люди прошлого считали, что должны разделять и горе, и наказания.

— Люди имеют право на ошибку. Нельзя казнить человека лишь за то, что он был ослеплен любовью… или за то, что любовь прошла.

Он подал мне руку. Прикасаться к Габриэлу было страшно, но я, едва дыша, осторожно положила ему руку на локоть и постаралась встать так, чтобы мы вдвоем не запутались в подоле пышного платья. Приходилось идти медленно и осторожно, мужчина почти заботливо поддерживал меня на крутой лестнице, пока я, стиснув зубы, чтобы не начать ругаться, как портовый грузчик, размышляла, кому же пришло в голову делать такие высокие ступеньки во дворце, где каждый день девушки в шикарных платьях несутся навстречу своему счастью?

Или несчастью…

Перед огромными, в два, а то и в три, человеческих роста, резными дверями мы замерли, ожидая, когда те откроются, чтобы выпустить нас в зал, наполненный ароматом и отблесками свечей. Там, в конце длинного пути, проходящего мимо рядов кресел, где восседали многочисленные и совершенно незнакомые мне гости, ждал мужчина, с которым я собиралась прожить до конца своих дней. Мужчина, с которым я добровольно связала свою судьбу.

И с которым меня казнили бы, живи мы двести лет назад. Если бы он совершил преступление, конечно.

— Ты лжешь, Теана, — вдруг произнес Габриэл. — Ты испытываешь к Генри что угодно, кроме того, о чем спрашивал я. Только не любовь.

Двери медленно распахнулись, а конец фразы заглушила громкая торжественная музыка.

Церемония очень напоминала один из тех снов, когда каждое движение дается с трудом, будто ты пытаешься плыть в вязком киселе. Или почти не можешь двигаться из-за адской сонливости. В детстве такие сны могли мучить меня на протяжении месяцев, потом сошли на нет, но я никак не ожидала, что моя свадьба пройдет в таком же тумане.

Генри улыбался, когда Габриэл подвел меня к постаменту и помог подняться по трем невысоким ступенькам. Я кожей ощутила внимание сотен гостей, все их взгляды были прикованы ко мне, и волнение растеклось под сердцем, быстро смешавшись с кровью, наполнив вены и превратив размеренный ритм сердца в беспорядочный безумной быстрый стук, от которого шумело в ушах, и я едва слышала, что говорит жрец.

А еще Габриэл не сводил с меня глаз, и его слова в воспоминаниях заглушали слова брачной церемонии.

— Теана! — шепнул Генри. — Клятва!

Опомнившись, я нервно улыбнулась.

— Я клянусь в вечной верности. Любви и преданности. Пока смерть не разлучит нас. Я, Теана Морнингблум, вверяю тебе, Генри Гримвелл, свою жизнь, душу и судьбу. По благословению Звездноликой богини клянусь быть женой, матерью, надеждой и любовью.

— Я смиренно принимаю твою, Теана Морнингблум, жизнь, и клянусь быть мужем, защитником и отцом. По благословению Звездноликой я, Генри Гримвелл, обещаю хранить и оберегать тепло, которое ты приносишь в мою семью.