Обреченные

Я вошел в ее спальню, которая раньше была моей. Когда мы вернулись в Сан-Диего, мы не стали покупать дом. Чаще мы жили в моем старом лофте-студии или у отца. Дом был слишком велик для него одного, поэтому после рождения Бланш, мы обосновались в доме, в котором провели детство. Да и папа был очень счастлив. Лукас давно переехал в Лос-Анджелес и купил там собственный дом, вскоре после своей свадьбы.

Моя дочь стояла напротив небольшого мольберта, подобранного специально под ее рост. От меня она унаследовала темные волосы и безумную страсть к живописи, а от Кейли – голубые глаза и буйный нрав. Ее маленькая ручка держала слишком большую кисть, но она, не сдаваясь, ловко ей орудовала, выводя смелые черты на холсте.

— Что рисуешь, золотце? — Я присел рядом, любуясь родными чертами лица.

— Ох, папочка. У меня не получается нарисовать клен. Я видела такой в саду у бабушки. Пальмы получаются, но вот клен. — Она сверкнула глазками и поправила очки на переносице.

У Бланш с рождения были проблемы со зрением. Сначала мы очень волновались на этот счет, но позже убедились, что это не так уж и страшно. Мы покупали глазные капли и ей выписали очки. К другим методам мы решили не прибегать. К счастью Бланш росла довольно непосредственной, и ей понравился ее новый образ. Тем более, ее мамочка тоже периодически носила очки, когда работала.

Я провел рукой по темным шелковистым волосам дочери и ответил:

— Держи зрительный контакт с той вещью, которую даже не видишь. Ты сама удивишься, как она просто появится на твоем холсте.

Бланш сразу смекнула и довольно кивнула. Ей не нужно было долго объяснять.

Выйдя из комнаты дочери, я набрал номер брата.

— Эй, Боттичелли, — лениво протянул Лукас в трубку. — Как жизнь?

Лукас и Эмили жили в ЭлЭй и имели уже трех отпрысков за четыре года брака. Мой брат был довольно строгим папашей, поэтому у них было меньше возни с тремя, чем у нас с Кейли с одной.

— Отлично. Когда у вас вылет?

— К вечеру будем в Сан-Диего. Эм с детьми уже готовы. Я только закончу кое-что на работе.

Лукас являлся генеральным директором одной из дочерних компаний авиа-хостинга нашего отца. Он с радостью посвятил себя семейному делу, в то время как я даже не задумывался об этом.

— Тогда до встречи.

— Да, увидимся вечером, братишка.

Сегодня нас ждет суматошный день. У Оуэна акустический концерт в поддержку фонда для детей-сирот. Кейли и Бланш обязательно будут там присутствовать, так как моя жена активно занимается благотворительностью.

У меня встреча с несколькими журналистами, которым я уже почти как год обещаю дать интервью. К тому же вечером прилетает наш брат с семьей и шумный семейный ужин обеспечен.

В нашей спальне, которая так и осталась в фиолетовых любимых тонах Кейли играла негромко музыка, когда я вошел. Она сидела за столом в очках и пристукивала ногой в такт песне любимой группы (Bring Me The Horizon – Join The Club). Она всегда слушала музыку, когда работала. Порой мы очень громко включали айпод и работали каждый над своим. В такие моменты мы погружались в разные миры, но музыка соединяла нас, не разрывая нашу связь ни на секунду.

Кейли начала что-то печатать в ноутбуке, закусив карандаш зубами. Она была безупречным историком и исследователем. Ее работы печатались в самых известных научных журналах, таких как National Geographic. Оставаясь независимым исследователем, у Кейли был плавающий график работы, поэтому нам обоим было не трудно совмещать работу и семью.

Я подошел ближе к ней и медленно провел кончиками пальцев по ее руке. Кейли откинула голову и, закрыв глаза, улыбнулась.

— Пора собираться?

Я кинул взгляд на наручные часы и кивнул. Затем мои глаза остановились на ее запястье, на котором красовались вытатуированные два ворона. Она попросила меня ей их сделать несколько лет назад, когда вернулась из научной поездки, на которой она вместе с группой ученных посетила Скандинавский остров. У Кейли горели глаза еще долгое время после этого путешествия. Она не боялась боли и ни за что не хотела идти в салон, полностью вверив это дело мне.

— Боюсь, сегодня мы вряд ли доберемся до лофта. — Она потянулась на носочках и пошла в гардеробную.

Я тяжело вздохнул и пошел вслед за ней.

Нет ничего плохого в том, чтобы проводить много времени с семьей. Но порой я так сильно ею одержим, что становится больно, когда у меня нет возможности раствориться в ней.

 

***

 

День принес столько же хлопот, сколько обычно и бывает в будние дни.

После интервью я приехал в клуб, в котором был концерт и помог Кейли с некоторыми бумагами. Бланш сидела за кулисами и любовалась своим дедом, затаив дыхание. Она мне напомнила свою мамочку, которая была крохой, когда Оуэн возил ее с собой на свои концерты.

Мы пообщались с прессой, старыми друзьями и группой. После того как Зоуи и Оуэн вдоволь натискали Бланш, мы втроем отправились домой, где в скором времени ожидали приезда Лукаса и его семьи.

Они появились с шумом. Рядом с Бланш, все дети Лукаса – Дженис, Глория и даже еще грудной Джек – напрочь забывали домашние правила и отрывались по полной.

— Сынок. — Отец обнял Лукаса и принялся поочередно целовать внуков.

Папа был уже не молод. Но его сила и здоровье никуда не делись. Он оставался все тем же — одним из самых богатых и завидных холостяков в городе, за которым охотились светские львицы. Возможно, когда-нибудь он решиться впустить кого-нибудь в свою жизнь. Но он не один, и я еще раз мысленно похвалил себя и Кейли за то, что мы приняли верное решение — остаться в этом доме.