Страница 41 из 45
— Так, кхм… — Прочистила севшее горло, придала тону серьезности и, набравшись смелости, спросила: — Ты что-то хотел?
Сам позвонил! Мне позвонил!
Пока в голове не начал играть марш Мендельсона, я пытаюсь взять себя в руки. Это просто звонок. Ничего он не значит. Вежливость и все остальное прочее. Должно быть вполне логическое объяснение этому его порыву. Я очень стараюсь, чтобы мои влюбленные мозги не превратились в кисель и продолжали рационально и холодно мыслить, услышав голос Кирилла.
Мама еще рядом сидит и, я почти уверена, вслушивается в каждое сказанное мной слово. Если она узнает, кто звонит, вырвет телефон из моих рук и выбросит в окно. Видимо, поэтому стискиваю силиконовый чехол сильнее.
— Да… Слушай, я, наверное, не вовремя. Я хотел насчет лагеря с тобой поговорить, — начинает Кирилл.
ЗАГС в воображении исчезает так же быстро, как и дым на ветру.
— А-а-а, — тяну, пожалуй, слишком разочарованно, — я пока на больничном, не знаю, выпишут ли меня к тому времени. Возможно, не поеду.
Тру лоб, жую губу. Со всеми произошедшими накануне событиями совсем забыла о лагере первокурсников.
Лагерь, о котором я мечтала, теперь висит под большим и жирным знаком вопроса. Парень, о котором я так же мечтала, имеет со мной всего одну тему для разговоров, и, кажется, теперь я только что ее исчерпала. Скорее всего, он больше мне никогда не позвонит и не напишет. Ему просто незачем это больше делать.
Блин. Что же делать мне? Что сказать?
— Понятно. — На том конце слышу шорох, как будто телефон перекладывают из одной руки в другую.
Кирилл тоже думает о том, как продолжить разговор? Или уже жалеет о том, что позвонил?
Машина поворачивает в наш двор, и мама показывает глазами заканчивать болтать. Хотя я и не болтаю совсем. Напряженно дышу в трубку, боясь положить ее первой. Глупо надеюсь на что-то. Может, на чудо?
— Ты все еще в больнице? Может, нужно чего? — говорит Кирилл. — Ты только скажи, я завезу.
— Не… не-е-ет. Меня только что отпустили домой, — и я уже жалею об этом, — вот подъезжаем. Меня мама забрала.
— И мама предупреждает: кто бы это ни был, кладите трубку. Ей нельзя пользовать телефоном! Пара дней покоя. Дашка моя никуда не денется. Потом звоните, сколько хотите, все потом.
Мама так громко вклинивается в наш разговор, что я подпрыгиваю и в ужасе округляю глаза.
Ну, ма-а-ам. Стыдно — капец.
Кирилл тихо смеется в трубку, пока я сгораю со стыда. По лицу ползет жар, окрашивая меня в красные пятна. Как хорошо, что он меня не видит. Почему, когда дело касается Кирилла, со мной происходит что-нибудь такое!
— Я потом тебе наберу, Даш. Выздоравливай.
— Ага. Пока.
Выключаю телефон. Сижу, некоторое время смотрю на потухший экран и смакую в голове его последние слова. Он опять обещал позвонить. И я опять буду ждать.
— Кто это был? — интересуется мама, поддерживая меня под локоть, ведет к подъезду.
Не то чтобы я такая слабая, но в обморок все равно упасть не хочется. Меня все еще слегка мутит, хочется спать, а на губах играет самая идиотская улыбка. Я совершенно не могу ее скрыть.
— Антон, — не моргнув глазом вру.
— Ну да, конечно. Думаешь, я не различу, когда ты говоришь с Зеленским, а когда с Морозовым?
— Мам, не начинай.
Морщу нос, и совсем не от запахов, наполняющих наш лифт, а они всегда не очень приятно щекочут ноздри.
— Он сам позвонил. Не порть мне настроение. Я сейчас такая счастливая.
— Это просто звонок, милая. Не придумывай себе лишнего.
Дома падаю на кровать, разглядывая идеально белый потолок над головой. Телефона меня насильно лишили, а так бы я легла с ним спать в ожидании хотя бы еще одной смс от Кирилла. Мама права. Не стоит придумывать то, что, скорее всего, никогда не произойдет. За долгие годы я научилась не питать ложных иллюзий и осаживать свои самые смелые мечты. Но почему-то именно сегодня хочется отказать себе в этом правиле и провалиться в них с головой.