Страница 39 из 45
Я ему не ответила. Не то чтобы мне не хотелось, но пока думала, в палату зашла медсестра и строгим голосом приказала убрать гаджет куда подальше. В четыре утра не стоит совершать безрассудные поступки, о которых пожалеешь утром. В том, что я бы пожалела о своем сообщении, не сомневаюсь.
Казалось бы, что такого — написать человеку. Тем более он первым пошел на контакт. Задал вполне логичный вопрос, все-таки был свидетелем, как меня забирала скорая из университета. А с другой стороны, очень хочется получить от него сообщение, на которое Кирилла толкнет не просто элементарная вежливость, а желание написать именно мне.
Горько усмехаюсь, такого мне точно не стоит ожидать в ближайшем будущем.
Забираюсь на больничную койку и, накрывшись одеялом, проваливаюсь не то в сон, не то в воспоминания, не то в мечты.
Наша история с Кириллом или, вернее сказать, моя история с Кириллом началась в обычный осенний ноябрьский день. Когда я, тринадцатилетняя девчонка, ученица 7 класса «Б» увидела поднимавшегося по школьной лестнице темноволосого мальчика. В тот момент я не знала ни кто он такой, ни в каком классе учится. Кажется, я вообще его до этого момента никогда не видела. А тут взгляд остановился, и… он вскинул голову и посмотрел на меня в ответ. Секунда, две, три, и внутри что-то взорвалось, побежало по венам, будоража кровь и разгоняя сердечный ритм до скорости света. Помню, как покраснела и опустила глаза в пол. Под боком моя вечная Машка что-то щебетала, рассказывала. А я только и думать могла о том парне, которого только что встретила. Влез под кожу сразу.
На старшеклассников всегда было принято смотреть, обсуждать, пытаться познакомиться и влиться в их компанию. Я была не одинока в своем интересе к Кириллу и его друзьям. Мы с Машей думали, как с ними столкнуться, лишний раз попасть на глаза, хихикали над их шутками, если слышали, и копировали стиль одежды их подруг. Им было пятнадцать. Мы были им не интересны.
Не помню когда, наверное, спустя год Морозов стал отвечать на мои взгляды. Смотрел в ответ, поощрял улыбками, забавлял его мой нескрываемый интерес. На переменах я только и делала, что искала его глазами, знала его расписание наизусть! Пара уроков у нас проходила рядом с друг другом. Примерно тогда у меня и созрел план узнать его номер телефона, заглянув в классный журнал. Отчаянная была, совсем без мозгов, зато смелая.
Маша мою безумную идею поддержала, ей на тот момент нравился друг Кирилла Миша Чернов. Она была тоже не против получить его номер телефона. Мы это провернули, когда дежурили в столовой. Помыли все кружки и тарелки и отпросились выйти. Учительская была пустая, все на уроках. Все прошло гладко, номер у меня его теперь был. Оставалось только позвонить. На это смелости долго не хватало. Как будто по телефону можно было узнать или разглядеть человека, в то время были не очень популярны телефоны с определителями номера, и я надеялась, что у Кирилла такой не стоит.
Позвонила ему пару раз, молчала в трубку и сбрасывала. Потом, уже как-то набравшись смелости, начала с ним болтать. И он поддерживал общение, скучно ему, наверное, было. Я думала, он не знает, кто ему звонит, и было легко и весело с ним разговаривать. Шутки шутила, была собой, не выпендривалась и не пыталась казаться лучше. По телефону же не видно! Мне казалось, он никогда не узнает, кто ему звонит, пока в один из наших разговоров он сказал, что давно в курсе, кто висит на другом конце провода. Я не поверила. Тогда он пообещал завтра со мной поздороваться. И поздоровался на большой перемене, проходя мимо застывшей как статуи меня. Машка меня пихала в бок локтем, лишь бы я отмерла и выдавила из себя сиплое «привет». А у меня шок был! Мне четырнадцать лет, и предмет моего обожания, старшеклассник, только что прилюдно со мной поздоровался!
Утро встречает меня белыми больничными стенами, хмурыми свинцовыми облаками за окном и мигренью. Медсестра настучала доктору о телефоне, и мне пришлось целых десять минут выслушивать, как современные технологии влияют на наш мозг. А у меня еще и сотрясение. Я отчаянно давила зевоту, не потому, что мне его слова были не интересны или я не воспринимала их всерьез, а потому, что жутко не выспалась.
Всю ночь снился калейдоскоп воспоминаний. Чувствовала себя разбитой эмоционально. Зачем я тащу на себе груз своих чувств? Они никому, кроме меня, не нужны. И мне не нужны, я устала от них. Жаль, еще не придумали таблетку от болезненной любви. Проблем бы у людей стало намного меньше.
— Отцу позвонила? — спрашивает мама по дороге домой.
Она за рулем, а я рядом на пассажирском сидении. Голова уже почти не болит, но состояние все равно сонное. Думаю, погода в этом тоже виновата.
— Нет, ты забрала у меня телефон.
— Ладно, я сама ему наберу. — Мама непроизвольно кривит рот, когда говорит о папе. — Он вчера звонил вечером, спрашивал о тебе.
— Хорошо.
— Если хочешь, можешь съездить к ним.
— Конечно, съезжу, но позже. Сейчас спать хочу.
Отец не в восторге от моего переезда в Германию. Вроде давно не принимает особого участия в моей жизни. Я выросла, по воскресеньям водить на карусели меня не надо, у него есть еще младшие дочери от нового брака, которые требуют больше внимания, но из-за Германии мама с отцом поругались. Все дело в расстоянии. Когда мы в одном городе, то как будто всегда рядом, даже если не общаемся неделями.