Воспитание мисс Грейнджер

— Если тебя успокаивает только секс, то у тебя серьёзные проблемы, малышка.

Гермиона улыбнулась.

— Я немного ошиблась. Спокойствие — не совсем подходящее слово. Скорее, я чувствую себя в безопасности. А ещё… целостность! Как будто часть меня обрела недостающую половину.

Северус точно знал, что она имела в виду. И одна мысль об этом подстегнула его задвигаться быстрее.

— У тебя получается гораздо лучше, чем ты думала.

Гермиона усмехнулась.

— Я ещё не сказала ни единого грязного словечка.

— Мне всё равно. Я предпочитаю честность.

— Ты уверен?

Он ухмыльнулся и поцеловал её.

— Абсолютно. Хочешь попробовать и то, и другое?

— И то, и другое?

— Да. Скажи, что ты сейчас чувствуешь?

— Это удивительно! Идеально! Мне настолько хорошо, что, кажется, ещё немного, и я вот-вот взорвусь! Как будто внутри меня частица рая. И с каждым толчком немного шевелится пробка, создавая везде почти невыносимую наполненность!

— Очень хорошо, любимая. Я могу вечно слушать твой голос.

— Мне трудно говорить, когда я приближаюсь к оргазму…

— Я знаю. Можешь помолчать.

— Поцелуй меня?..

Северус прижался к её губам, пытаясь заглушить собственные стоны. Когда он начал дразнить языком её губы, она тоже застонала. Он завладел её ртом, давая ей те ощущения, которых она жаждала. Единственный способ, которым можно было окончательно завладеть всем её телом, — это вытащить чёртову пробку и засунуть пальцы в её растянутую дырочку.

Низ живота Гермионы непроизвольно сжался, когда его язык заскользил по её язычку. Он трахал её рот так же яростно и нетерпеливо. Она снова обняла его руками, отвечая на медленные толчки его языка своим собственным. Он целовался с ней жадно, исступлённо и так долго, как это было возможно. Её приветливый трепещущий язычок был так же возбуждён, как и голос, которым она умоляла его о близости. Как только дыхание девушки стало слишком частым и прерывистым, он оторвался от её губ и начал целовать шею. Через несколько секунд она уже всхлипывала, наклоняя голову и подставляя ему незащищённые места. Северус добрался до маленькой ушной раковины и слегка прикусил мочку.

— Ты можешь говорить?

Гермиона тихонько пискнула и кивнула. Его язык скользнул по краю уха, а затем он снова зашептал, согревая и оставляя обжигающий след своим дыханием:

— Как ты?

Она сглотнула и задрожала, когда по её шее побежали мурашки.

— Северус, я уже близко! Пожалуйста, давай быстрее!

— Я сделаю это, как только ты расскажешь о своих ощущениях.

— Мне так хорошо! Мне нравится, когда ты трахаешь меня вот так жёстко! Тогда я вся как будто в огне! — пылко прошептала она.

Он увеличил скорость — не настолько, чтобы запыхаться, но достаточно, чтобы заставить её стонать чуть громче. Его губы снова нашли её шею, он принялся всасывать и покусывать кожу над сонной артерией.

Гермиона со всех сил вцепилась в его спину. Внутри медленно разгорался чувственный пожар, и она не знала, сколько ещё сможет выдержать, прежде чем её охватит всепоглощающее пламя. Она чувствовала, как Северус прикусывал кожу своими чуть изогнутыми жадными губами, а потом зализывал её языком, словно извинялся за оставленные любовные укусы, но от этих ощущений клитор и влагалище пульсировали только сильнее.

Он прислушивался и ждал. Её стоны и крики стали для него своеобразной дорожной картой. «Не так быстро, Гермиона. Я собираюсь добраться до пункта назначения, только когда внутри тебя всё накалится до предела, а ты сможешь лишь беспомощно хныкать. Твоё тело несколько раз пройдёт через волны предупреждающих сокращений, и только когда ты начнёшь задыхаться, будучи не в силах нормально дышать, я встану на пороге и позвоню в дверь».

Оргазм пронзил её, как молния, наэлектризовывая плоть. Она больше не могла говорить, зато могла кричать. Он услышал лишь начальное экстатическое: «Ах-х-х!», а потом на несколько минут лишился слуха. Северус позволил её телу взять его с собой на короткую прогулку в рай. Он зарычал ей в шею, когда пульсация в яйцах наконец достигла апогея и спровоцировала сильнейший выброс. В помутившемся уплывающем рассудке промелькнула мысль, что её лоно будет купаться в его семени, выстреливавшем из него, словно гейзер. Гермиона крепко прижала его к себе, пока его тело содрогалось в экстазе.

— М-м-м… — она улыбнулась, расслабленная и удовлетворённая; стенки влагалища всё ещё время от времени ритмично сжимались, что заставляло его глухо рычать в ответ.

— Обожаю, когда ты рычишь на меня, — промурлыкала она с сонной улыбкой.

Наконец его тело успокоилось, Северус прижался к ней и поцеловал в щёку.

— Это было великолепно, дорогая! Скажи мне, что ты чувствуешь?

Гермиона улыбнулась, поглаживая его по голове.

— Счастье. Не выходи из меня, ладно?

— Как скажешь, — согласился он.

— А как ты себя чувствуешь?

Она никогда об этом не спрашивала. Подумав, Северус пришёл к мысли, что его вообще никто никогда об этом не спрашивал. Отношения никогда не были его сильной стороной.

— Как будто твоя ненасытная киска только что высосала из меня все жизненные силы.

Гермиона рассмеялась ему в плечо, откинула волосы с лица и поцеловала его в шею.

— Надеюсь, в хорошем смысле?

— Очень.

— Я люблю тебя!

— Я тоже тебя люблю!

Она уткнулась носом ему в плечо.

— Давай спать? Я совсем измотана.

— Ты читаешь мои мысли, — он взял с тумбочки флакон со Снотворным и быстро проглотил зелье, затем лёг на бок, переворачивая её вместе с собой, чтобы оставаться внутри неё. Гермиона закинула на него одну из своих стройных ножек и лениво (но очень ласково) гладила по груди, пока им не овладела сонная истома.

В ту ночь Северусу почему-то приснилось, что за ним гонится пара драконов со стоматологическими свёрлами вместо зубов.

Глава 42. Знакомство с родителями

— Мам, это я! Ты где? — позвала Гермиона, заходя в дом через заднюю дверь.

Генриетта Грейнджер настороженно высунулась из-за угла, но потом её лицо просияло при виде дочери.

— Гермиона, милая, мы тебя не ждали!

Гермиона прижала к сердцу мать и заглянула в гостиную.

— А где папа?

— Читает наверху. Моррис! Спускайся! Гермиона вернулась! — крикнула она вверх по лестнице.

Гермиона улыбнулась, когда отец тоже появился на кухне. Его рубашка была помята, и выглядел он слегка потрясённым. «Видимо, снова заснул, читая в постели».

— Папа! — она обняла его. — Я рада, что вы оба оказались дома. Мне нужно с вами поговорить.

Моррис указал на стол, предлагая всем сесть.

— Тебе понадобились деньги?

Гермиона сконфуженно улыбнулась.

— Нет, пап! Не об этом. У меня хорошая новость.

Генриетта села рядом с Гермионой за маленьким круглым столиком.

— Хорошие новости всегда приветствуются.

Моррис Грейнджер протёр очки краем своей рубашки.

— В чём дело, доченька?

— Ладно, скажу прямо… Я влюбилась!

Родители с лёгким удивлением посмотрели друг на друга, затем Моррис снова надел очки с лёгкой скептической улыбкой.

— И кто же этот счастливец? Кто-нибудь, кого мы знаем? Рональд Уизли?

Гермиона покачала головой.

— Нет, это не Рон. И нет, вы с ним не знакомы. Но я знаю его довольно давно.

— Тогда расскажи нам о нём, — предложила Генриетта, на губах которой играла более располагающая улыбка.

— Хорошо… Конечно… Он невероятно умён! На самом деле один из самых умных волшебников, которых я когда-либо знала. И очень талантлив!

— Привлекательный? — с усмешкой спросила её мать.

Гермиона не знала, что на это ответить.

— Эм-м… Думаю, да. На мой вкус. Но его сложно назвать привлекательным в традиционном смысле этого слова.

— Красота быстро исчезает со временем, и вообще для мужчины это не главное, — пренебрежительно заметил её отец. — Лучше расскажи, где вы познакомились?