Воспитание мисс Грейнджер

Он с облегчением вздохнул.

— Хорошо. Тогда что именно ты им скажешь?

— Что мы встречаемся с начала лета.

— Ты намекнёшь, что мы спим вместе?

— Господи! Уверена, они сами всё поймут, когда я скажу, что собираюсь жить с тобой!

— Надеюсь, твой отец не коллекционирует холодное оружие?

Гермиона снисходительно улыбнулась, внезапно обо всём догадавшись.

— Северус, послушай меня… Всё будет в порядке! Они сильно удивятся, но, уверена, не станут тебе грубить. Они же дантисты, а не наёмные убийцы!

— Будь я на их месте, мне было бы трудно проявить снисходительность к тридцативосьмилетнему мужчине, трахающему мою девятнадцатилетнюю дочь.

— Я заставлю их посмотреть на наши отношения под другим углом.

— Любопытно, каким образом? С применением Конфундуса?

Гермионе не хотелось, чтобы он так сильно волновался.

— Нет. Мне не понадобятся ни чары, ни зелья. Я просто расскажу им о тебе и о том, почему тебя полюбила. Как и другим, им может потребоваться некоторое время, чтобы привыкнуть к этому, но я знаю, что они всё равно тебя полюбят — рано или поздно, — когда увидят, как я счастлива!

— Ты в этом уверена?

— Да, я уверена. А теперь, пожалуйста, не переживай. Позволь мне самой обо всём позаботиться. В конце концов, это мои родители, и я знаю, как с ними разговаривать.

Северус отпустил её запястья и обхватил ладонями серьёзное личико девушки.

— Я не могу не переживать.

Гермиона обняла его за талию и притянула ещё ближе к себе.

— Я всё равно буду любить тебя, Северус! Несмотря ни на что!

— Мне нужно выпить. Кажется, меня тошнит.

Гермиона заметила сильнейшую тревогу на его лице.

— Хорошо. Прими Умиротворяющий бальзам. И что-нибудь, чтобы поспать. Но только после того, как займёшься со мной любовью, — быстро добавила она. — Для этого ты должен ясно мыслить.

Ему удалось слегка улыбнуться ей.

— Для тебя — всё, что угодно.

***

Шелковистое белое платье задралось до талии и обернулось вокруг неё, как пояс. Переместившись на кровать, Северус уткнулся лицом в её промежность, облизывая жаждущее лоно с таким голодом, словно не ел уже несколько дней. Каждый раз, когда она оказывалась на грани, он отступал и продолжал ласкать её пальцами. Сделав так трижды по кругу, он добился того, что её тело вообще больше не успокаивалось. Гермиона словно висела над пропастью, добровольно подчинившись воле его неутомимых пальцев. Когда он снова коснулся губами клитора, она с радостью сбросилась вниз, задыхаясь от наслаждения.

Её тонкие пальчики с удивительной силой сжали пряди его волос. Северус сдавленно застонал, когда из неё потекла прозрачная жидкость, пропитывая его пальцы. Он подождал, пока она успокоится, а затем осторожно стащил с её разгорячённого тела скомканное платье. Как можно быстрее избавившись от своей одежды, он прижался болезненно пульсирующей эрекцией к её лобку. Гермиона обвила ногами его бёдра, а рукой — шею.

— Пожалуйста, возьми меня! Я ждала этого всю ночь!

Его сердце окатила сильнейшая волна тепла.

— Скажи ещё раз, чего ты хочешь? — поддразнил он, проводя членом по мягким волоскам вокруг её складок.

— Тебя! Внутри! — хрипло повторила она.

Он наклонился и направил головку в это гостеприимное тепло, дразня её самым кончиком.

— Скажи, как сильно ты меня хочешь?

Гермиона застонала и попыталась втянуть его внутрь.

— Ты нужен мне, Северус! Всегда! Чёрт возьми, хватит меня дразнить!

Он немного отстранился.

— Этого недостаточно.

Она зарычала сквозь зубы. «Я сорвусь, если он сейчас же не войдёт в меня!»

— Прошу тебя! Чёрт! Я хочу тебя! Ты же знаешь, что я всегда тебя хочу! Ты сводишь меня с ума!

Он вновь проскользнул внутрь, трахая её только половиной своей длины.

— Ты почти у цели, девочка.

Она впилась ногтями ему в спину.

— Я буду соображать намного лучше, если ты сделаешь это по-настоящему! — парировала она.

На его губах появился намёк на усмешку. Он прижался лбом к её лбу. Успокоительный бальзам наконец-то подействовал на его расшалившиеся нервы. Северус почувствовал вновь появившуюся силу и уверенность, как будто он мог трахать её часами.

— Ты знаешь, что я хочу услышать, — прошептал он, целуя её в щёку.

На самом деле Гермиона никогда не знала наверняка, чего Снейп от неё хотел. Проще всего было в разгар страсти, когда он максимально близко подходил к оргазму. Тогда она просто стонала ему на ухо и говорила о своих желаниях. Но когда он заставлял её о чём-нибудь просить, она никогда не знала, что именно он хотел услышать помимо «пожалуйста, сэр» (а думать в такие моменты было ой как нелегко). Её тело напряглось от разочарования и тянущих ощущений внизу живота, а затем расслабилось, безвольно капитулируя. Раздвинув ноги и вытянув руки по швам, она удручённо посмотрела на него. У неё защипало в глазах. Гермиона ненавидела себя за то, что в кои-то веки не знала правильного ответа. «Как я могу не знать, что ему нравится? После всего, что между нами было?»

— Я не знаю! И никогда не знала! Я просто просила тебя, приправляя всё грязными словечками, до тех пор, пока ты не соглашался!

Он услышал истеричные нотки в её дрожащем голосе. Буквально за пару секунд перевозбуждение превратилось в истерику. Отстранившись, он встревоженно посмотрел на её измученное лицо.

— Ты так расстроилась, потому что не знаешь, что сказать?

— Да! Я давным-давно должна была тебя изучить! Знать, что тебе нравится, чего ты хочешь! Я просто ужасная девушка!

Северус мягко улыбнулся.

— Не говори глупостей. Ты идеальна!

— Тогда почему я не знаю, что ты хочешь от меня услышать? Ведь ты уже всё обо мне знаешь!

— Да, но не забывай — благодаря Легилименции я многое вижу в твоей голове. Кроме того, по натуре ты очень открытая. Иной раз мне даже не нужно погружаться в твои мысли. Ты совершенно ясно даёшь понять, чего хочешь. У тебя нет ни одного из этих преимуществ.

Он нежно поцеловал её в лоб, но Гермиона почему-то почувствовала себя немногим лучше.

— Всё равно я должна знать тебя лучше.

Северус проник на дюйм глубже, входя в неё со скоростью улитки.

— Ты так сильно хочешь мне угодить, что даже расстраиваешься. Поверь, это самое трогательное, что когда-либо случалось в моей жизни.

«Ну вот, теперь мне стало ещё хуже. Он открывает мне душу, а я всё ещё не знаю, чего он от меня хочет». Быстро заморгав, Гермиона сглотнула и отвернулась в сторону.

— Не отворачивайся от меня! Всё, чего я хочу, — это честность. Тебе не нужно придумывать ничего особенного, просто говори мне правду. А ещё мне нравится, когда ты говоришь непристойности. Все думают, что Гермиона Грейнджер — правильная чопорная отличница, но только со мной она становится маленькой озорной нимфеткой.

Скромная улыбка наконец-то осветила её лицо, разгладив морщинки на лбу.

— Я твоя хорошая девочка.

— Да, именно так. Теперь скажи честно. Ты хочешь почувствовать меня внутри, не так ли?

— Да! Больше всего на свете!

— Видишь, это было совсем несложно, — промурлыкал он, вводя остальную часть длины. Северус вжался в неё бёдрами, медленно двигая ими и стимулируя чувствительный клитор. — Давай продолжим. Зачем он тебе?

— Потому что внизу живота всё болит, когда мы долго не занимаемся любовью. И потому что я люблю тебя!

Уголки его рта торжествующе приподнялись вверх.

— Значит, столь сильное желание обусловлено тем, что ты любишь меня?

— О боже, да! Конечно да! — её глаза закатились, когда влагалище сократилось и плотно сжалось вокруг него в предоргазмическом спазме. — Потому что только так я могу по-настоящему с тобой сблизиться! Помнишь, однажды ты сказал мне, что только близость со мной помогает тебе почувствовать себя лучше?

— Да.

— Я чувствую то же самое! Это единственный способ, как я могу успокоиться и ни о чём не думать!