Страница 201 из 398
Её желудок совершил сальто. Она привстала на цыпочки и расставила ноги.
— Шире!
Она раздвинула их ещё шире.
— Не отрывай ног от пола.
— Я поняла, сэр.
Снейп недоверчиво хмыкнул и продолжил порку.
Шлепок.
— Тридцать восемь!
Шлепок.
— Тридцать девять!
Жёсткий шлепок. Она протяжно застонала.
— Сорок!
Его член сильно подёргивался под брюками, когда она начала стонать, всхлипывая с каждым ударом. Ей требовалось всё больше и больше времени, чтобы отсчитывать каждый шлепок, а когда они дошли до пятидесяти пяти, Северусу пришлось напомнить ей:
— Я не слышу, как вы считаете, мисс Грейнджер.
— Ах!.. Пятьдесят четыре? Нет, пятьдесят пять.
— Вы уверены? Если вы не уверены, мы можем начать сначала.
— Нет! Я уверена! Пятьдесят пять!
Снейп продолжил. Несмотря на то, что Гермиона старалась не отрывать ног от пола, её задняя часть тела извивалась всё неистовее. На шестьдесят первом ударе она сломалась и потянулась назад, чтобы прикрыть задницу. Она беззвучно заплакала, склонившись над покрывалом. В тот же миг его пальцы обхватили запястья, он прижал её руки к пояснице.
— Убери руки, — прорычал он, прижимаясь эрекцией к её бедру. — Ещё немного, и мы сделаем перерыв.
Пальчики Гермионы крепко стиснули его предплечье, пока он прижимал её запястья к низу спины. Северус тоже начал громко дышать, его собственное дыхание стало таким же затруднённым, как и у неё. Шлепки были не такими сильными, как раньше, но всё равно заставляли кричать.
— Шестьдесят два!
Шлепок.
— Шесть-десят… три!.. — она запнулась и крепче сжала его руку.
Шлепок.
Она застонала и дёрнулась в сторону, прежде чем простонать:
— Шестьдесят четыре!
Шлепок.
Гермиона обмякла и горько заплакала, пытаясь произнести «шестьдесят пять», но всё, что у неё вышло, — это невнятное «шесть».
Он вдавил тонкую ткань трусиков между её ягодиц, желая проверить, насколько сильно покраснела попка. Её задница выглядела великолепно! Обожжённой, но прекрасной. Проведя по горячей коже кончиками пальцев, он промурлыкал:
— Ты очень хорошо справилась, — Северус отпустил её запястья и обнял за бёдра, наклоняясь и целуя отшлёпанную ягодицу. — Думаю, пришло время для награды.
Он провёл рукой по промежности, нежно поглаживая её через трусики. Гермиона чувствовала, как будто между ног образовалась маленькая сауна. Постепенно она перестала плакать и начала выгибать спину, предлагая ему себя.
— Я чувствую, какая ты мокрая, девочка. Ты хочешь меня?
— Да, сэр, — прошептала она.
— К сожалению, я не могу дать тебе то, что ты хочешь, до тех пор, пока мы не опробуем расчёску. Мы можем начать прямо сейчас?
Гермиона прерывисто вздохнула и выпалила:
— Да, сэр!
— Прекрасно. Для начала ты получишь всего двадцать шлепков, — он вернул её трусики на место и провёл щетиной по хлопковой ткани. — Тебе не обязательно считать.
Послышался глухой хлопок при соприкосновении дерева с кожей, и Гермиона молниеносно подпрыгнула.
— Один!
— Я сказал, ты можешь не считать.
— Я не могу остановиться, сэр.
Снейп иронично ухмыльнулся и кивнул.
— Как хочешь.
Хлопок.
— Два!
Следующие восемь раз он ударил достаточно сильно, чтобы боль стала жалящей, но достаточно щадяще, не собираясь снова доводить её до слёз.
— Десять!
— Может быть, ты хочешь попробовать немного сильнее? — тихо поинтересовался он.
Теперь, когда Гермиона уже не испытывала первоначального страха, ей захотелось проверить свои пределы.
— Да, сэр.
Его губы растянулись в одобрительной ухмылке.
— Моя храбрая девочка.
Хлопок.
— Одиннадцать!
Хлопок.
— Двенадцать!
Деревянная поверхность обжигала задницу, как будто само дерево стало горячим. От жжения у неё заслезились глаза, но она не отстранялась и не жаловалась. Он двигался по окружности, равномерно покрывая шлепками всю поверхность ягодиц. Некоторые места болели сильнее других, но даже от них под кожей постепенно распространялся приятный жар. Ткань трусиков немного смягчала удары.
Хлопок.
— Восемнадцать!
Хлопок.
— Девятнадцать!
Хлопок.
— Что ты чувствуешь, Гермиона?
— Жгучую боль! Я вся горю!
Северус усмехнулся.
— Ты имеешь в виду температуру или возбуждение?
— Температуру. Моя задница будто в огне!
Он негромко засмеялся.
— Я даже не снял с тебя трусики. Думаю, тебе понравятся ощущения на голой коже, — он провёл пальцем вдоль влажной щёлочки, доказывая свою точку зрения.
— Значит, шлепков будет ещё больше?! — пискнула она.
Он прижал плоскую сторону расчёски между её раздвинутых ног и потёр промежность гладким полированным деревом. Грейнджер издала тихий стон, инстинктивно качнув бёдрами. Он позволил ей тереться о неё примерно минуту, после чего отстранился. Раздался печальный всхлип, который перешёл в томный вздох, когда Северус снова натянул трусики на её ягодицы. Она танцевала на цыпочках, пытаясь хоть немного отвлечься от возбуждения. Он похлопал деревяшкой по пояснице, предупреждая её, что начинается следующая череда шлепков.
Хлопок.
Гермиона вздрогнула и издала слабый стон.
— Двадцать один!
Он больше не медлил. Дойдя до тридцати, Северус снова сжал в кулаке ткань трусиков и туго натянул их; из-за громких чувственных стонов его член запульсировал ещё сильнее. В некоторых местах её ягодицы стали кирпично-красными, но ему не хотелось причинять ей излишнюю боль. «Ещё десять раз».
Хлопок.
— Тридцать один!
Хлопок.
— Тридцать два!
Он играючи провёл щетиной по попке, заставляя её ждать следующего удара. Она ответила жалобным сдавленным всхлипыванием.
Хлопок.
— Тридцать три!
Жжение постепенно затмило боль, и из её киски начало течь ещё сильнее. «Чёрт возьми, Северус! Хватит меня дразнить!» Расчёска скользнула вбок, он просунул её между бёдер, и она почувствовала потеплевшее дерево на внутренней части одного бедра, пока щетина кабана задевала другое.
Хлопок.
— Тридцать четыре!
Щетина ощутимо царапала горящую кожу, отчего Гермиона начала возбуждённо подскакивать на месте. Он перевернул расчёску.
Хлопок.
— Ах-х-х!.. Тридцать пять!
Щётка снова стёрла боль, и она приглушённо завыла.
Хлопок.
— Тридцать шесть!
Очередное поглаживание щетиной между ног. «О боже, я больше этого не вынесу! Либо выпори меня сильнее, либо позволь мне кончить!»
— Пожалуйста, сэр!
Вместо ответа только ещё один хлопок.
Она выдохнула:
— Тридцать семь!
Щётка погладила промежность, пока Гермиона с нетерпением ждала, когда профессор сделает очередной…
Хлопок.
Между ног разливалось томительное тепло, она начала отчаянно тереться клитором о натянутую ткань трусиков.
— Тридцать восемь!.. Прошу вас, сэр!
— О чём?
— Пожалуйста, позвольте мне кончить!
— Нет, пока мы не дойдём до сорока.
— Тогда, пожалуйста, быстрее! Давайте с этим покончим!
— Почему? Ты так наслаждаешься процессом, — промурлыкал он, похлопывая по заднице. Она выгнулась в ответ на это ласковое пошлёпывание.
— Пожалуйста!
— Ты знаешь, что именно я хочу услышать.
Она склонилась над краем кровати.
— Прошу вас, удовлетворите меня расчёской, сэр!
Снейп улыбнулся.
— Очень хорошо.
Хлопок.
— О боже, тридцать восемь!
Северус закусил губу, но не стал её поправлять. Дразня половые губы краем расчёски, он наблюдал, как извиваются и покачиваются её бёдра. «Вот так… Потанцуй для меня, дорогая».
— Пожалуйста, сэр! Мне это нужно!
«Да, малышка, именно так».
Хлопок.
— Тридцать девять! Спасибо, сэр!
Он широко улыбнулся и произнёс: