Воспитание мисс Грейнджер

Он ухмыльнулся.

— Согласен.

Раздвинув большими пальцами её половые губы, он рассмотрел распухшую сверкающую киску.

— Как всегда прекрасна. И я собираюсь насладиться ею.

Обхватив пальцами основание члена, он постучал налившейся кровью головкой по влажным складкам. Гермиона покраснела от стыда, но заставила себя улыбнуться ему и шире раздвинула ноги.

— Такая послушная девочка. Держу пари, Поттер и Уизли слышали нас на первом этаже.

Она покраснела ещё сильнее и бросила на него предупреждающий взгляд.

— Они не смогут нас услышать!

— Да что ты?! — издевательски ухмыльнулся он, продолжая дразнить её концом члена. — Скорее, твои друзья слишком неопытны, чтобы понять смысл этих звуков, но они всё равно нас слышали.

— Северус, пожалуйста, будь с ними помягче! Они стараются проявлять понимание, хотя в школе ты не очень-то им нравился.

Он протолкнул внутрь головку.

— Скажи, как ты думаешь, их гостеприимство продолжится, когда они услышат звуки паддла, шлёпающего тебя по заднице?

Гермиона в ужасе распахнула глаза, глядя на склонившееся над ней смеющееся лицо Снейпа.

— Нет! Они не услышат ничего подобного!

— Рано или поздно они узнают о твоих пристрастиях.

— Моя личная жизнь их не касается!

Он лишь ухмыльнулся и пожал плечами.

— Ладно, успокойся. Я не собиралась им рассказывать.

— Хорошо.

— Как ты думаешь, они что-нибудь заподозрят, если я заставлю тебя повесить паддл на стену?

— Северус! Прекрати!

— Ладно, ладно, — сказал он, тихо посмеиваясь. — Но у меня есть деревянная расческа, которую ты будешь хранить у себя в комнате. Я хочу, чтобы ты оставляла её на комоде, и она всё время находилась под рукой.

— Ты серьёзно?

— Вполне.

«Если это будет просто расчёска, никто ничего не поймёт». Гермиону больше волновало, как профессор собирается её использовать.

— Насколько это больно?

— Зависит от того, как сильно я тебя ударю, — с этими словами он осторожно проник глубже.

Она широко развела ноги в стороны, чтобы он мог полностью лечь на неё и войти до самого основания.

— Так ты хочешь наказать меня расчёской или наоборот?

Он рассмеялся.

— Если ты будешь хорошей девочкой, я сделаю так, что тебе понравится. Ещё раз посмеешь мне перечить, и твоя задница будет в синяках.

— Да, сэр, — прошептала она, поглаживая его лицо; кое-где чувствовалась отросшая щетина.

Северус мучительно-медленно двигался внутри неё, целуя её шею, отчего она негромко постанывала.

— Я хочу, чтобы завтра мы отправились ко мне домой. Надень свои новые трусики, и мы проверим, как долго ты сможешь их носить.

Гермиона усмехнулась и пощекотала его затылок.

— Мне нужно провести некоторое время с Гарри и Роном. Они — мои лучшие друзья. Я не могу переехать сюда и относиться к дому Гарри как к своему любовному гнёздышку.

Снейп скривил губы.

— Хорошо. Тогда послезавтра. И тебе лучше предупредить их заранее, что ты будешь ночевать у меня. Думаю, даже такие наивные тупицы сразу обо всём догадаются, если ты вернёшься домой, прихрамывая, посреди ночи.

— Чёрт возьми, Северус! Что ты собираешься со мной сделать?!

Он чмокнул её в шею.

— Ничего такого, о чём бы ты меня не попросила.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Кстати, я купил две банки карамели. Надеюсь, в воскресенье ты захочешь сладкого.

Гермиона усмехнулась.

— Не сомневаюсь, именно так и будет.

Северус прекрасно устроился, томно поглаживая её снаружи и изнутри. Иногда её ротик приоткрывался, и она издавала чувственные стоны, от которых его яйца начинали сжиматься, и ему приходилось на время приостанавливаться. Таким образом миновало несколько минут, но Северус был совершенно уверен, что прошло всего тридцать секунд или около того. Ему приходилось останавливать её всякий раз, когда она начинала посасывать его шею. Он не мог сохранять самообладание с таким приятным отвлечением.

Гермиона чувствовала себя так, словно помешалась рассудком: Снейп упорно продолжал трахать её, и её измотанный организм ходил по безумному замкнутому кругу, пытаясь решить, должна ли она снова возбудиться или сдаться, лишившись чувств. Тягостное предвкушение возрастало в ней до уровня «почти готова», а затем снова впадало в спячку. Через пятнадцать минут она уже не могла связно говорить. «Какая разница. Он всё равно меня не слушает». Северус выглядел таким же ошалевшим, как и она. Время от времени он прикусывал ей шею или шептал ей на ухо какие-то глупости, а она жалобно всхлипывала, когда её внутреннее волнение начинало очередной подъём.

Северус почувствовал, словно его член отшлифовался до гладкости. Позже он станет чересчур чувствительным, но сейчас ему было всё равно. Ему не хотелось, чтобы это заканчивалось. Её киска продолжала подёргиваться, внутри всё плескалось. Он не знал, сколько ещё фаз её возбуждения сможет пережить. Вдруг на какое-то время она притихла и лежала почти неподвижно. «Может быть, окончательно выдохлась?»

— Как ты, Гермиона? — пробормотал он, прижавшись губами к её волосам.

Из неё вырвался нечленораздельный стон.

Он ухмыльнулся и снова значительно замедлился.

— Я ничего не понял, но рад, что ты ещё в сознании.

Она одурманено поглаживала его по спине, при этом выглядела так, будто не осознавала своих действий. Иной раз она притягивала его ближе, а в следующий миг пыталась оттолкнуть. Гермиона со всей дури впилась в него ногтями, отчего Северус недовольно зашипел: ему почудилось, что на него напала пара обезумевших птиц. Потянувшись назад, он по одной убрал её руки и крепко прижал их к матрасу над её головой.

— Просто расслабься. Тебе не нужно ничего делать.

Она беспокойно дышала и металась под ним. «Чёрт бы тебя побрал! Лежи смирно! — мысленно прорычал он. — Я и так держусь на волоске!» Так как руки были заняты, Северус попытался придавить её к кровати весом своего тела. Как только у него это получилось, Грейнджер начала безостановочно хныкать ему на ухо. «Чёрт! Всё равно что заткнуть течь в одном месте и видеть, как тут же начинает подтекать в другом!» К тому же у него закончились незанятые пальцы.

— Пожалуйста, успокойся. Я больше не выдержу.

Гермиона пролепетала его имя, но оно прозвучало слишком невнятно и даже немного безумно. «Таким же стал и мой мозг», — с грустью подумала она. Его лобковая кость каждый раз проходилась прямо по клитору, а комната тем временем кружилась перед глазами. Нормально дышать стало невозможно. Она хотела обвить его руками и стиснуть в объятиях, но как только попыталась это сделать, сильные пальцы профессора крепко сжали запястья.

— Тише-тише… — пробормотал он. — Лежи спокойно.

Гермиона выгнулась под ним дугой и бессильно зарычала, тупо уставившись в перевёрнутое перед её глазами изголовье кровати. Его тёплые губы успокаивающе коснулись ключицы. Тем временем мысли в голове порхали туда-сюда, как безумные колибри. Она закрыла глаза, чтобы комната не вращалась так сильно.

— О боже мой!.. — прозвучало первое внятное выражение, сказанное ею за последние двадцать минут.

— Спасибо, дорогая. Я стараюсь, — Северус прикусил её ухо и уткнулся носом в щёку.

Все её тело лихорадочно дрожало, она почувствовала, как на лбу выступили капли пота.

— Быстрее! — прошептала Гермиона.

Он застонал и немного ускорился. «Слишком хорошо… Ещё немного, и всё закончится…»

Пальцы ног непроизвольно поджались, и она почувствовала, как что-то глубоко внутри начало пульсировать. Казалось, сама матка сокращалась, пока всё остальное внизу живота трепетало и подрагивало. Дрожала каждая частичка тела. Внезапно она замерла, а мозг полностью отключился. По её телу прокатился самый всепоглощающий оргазм, который она когда-либо испытывала. Гермиона физически не могла дышать, когда её сотрясали сильнейшие судороги.

Северус чувствовал, как она безудержно тряслась под ним. Он страстно прижался губами к её шее и зарычал в горячую кожу, когда его тело попало под мощнейшие чары её оргазма. Сочетание тремора и максимально долгой задержки эякуляции лишило его дара речи. Оргазм разрывал его на части и возрождал заново самым необъяснимым способом. Северус задался вопросом: «Смогу ли я потом ходить?» Ему казалось, что ноги полностью отнялись.