Страница 9 из 35
Глава I. Царские орлы
Когда в июле 1915 г. я приехал на русский фронт, у меня уже был опыт: я был участником весьма значительных событий на Западном фронте. Я видел котел, устроенный частями под командованием Мантойфеля[59] в конце августа 1914 г. под Лувеном[60][61]. В октябре 1914 г. я был при осаде, бомбардировках, а затем оккупации Анвера[62][63]. В декабре 1914 и в мае 1915 г. я побывал на важных участках французского фронта. Однако военный корреспондент, которому отказано в возможности жить среди сражающихся солдат, практически не видит войны. Посещения фронта группами журналистов не приносят ничего стоящего. И хотя у меня было особое разрешение и на довольно длительный срок, я не мог участвовать в боевых операциях первой линии. Получив одобрение господина [Т.] Делкассе, министра иностранных дел, я надеялся, что мне больше повезет на русском фронте.
В Петрограде я поначалу столкнулся с теми же самыми трудностями. Министра иностранных дел осаждали человек сорок журналистов, которые не собирались жить вместе с солдатами, а хотели съездить на фронт на короткий срок. Ставка запрещала собирать сведения в военной зоне людям, чьи действия и перемещения она не могла контролировать после их возвращения в гражданскую зону. Не желая допускать никаких исключений, Министерство иностранных дел отказало всем в самой вежливой форме.
Мне удалось получить от великого князя Николая Николаевича – за несколько дней до его отъезда на Кавказ – разрешение, которое позволяло мне находиться в русской армии в качестве военного корреспондента[64]. Всеми моими разъездами должна была распоряжаться Ставка. Мне указали подразделения, в каких я имел право оставаться, но не указали, в каких из них это имело для меня смысл. Когда операция заканчивалась, я имел право перемещаться в другое подразделение только по приказу сверху.
В русской армии уже находилось несколько иностранцев, которые выполняли определенные обязанности. Единственным моим коллегой с таким же пропуском, как у меня, был американец Стенли Уосбурн, корреспондент «Таймс», и время от времени я его с удовольствием встречал. Мне приятно отдать ему должное, он один из лучших военных корреспондентов и настоящий джентльмен.
По мере приближения к фронту я побывал в разных штаб-квартирах, начиная со Ставки и кончая штабом полка.
В Ставке генерал маркиз [Пьер] де Лагиш, находившийся в дружбе с великим князем[65], представил меня генералу [М. В.] Алексееву и князю [Н. А.] Кудашеву, директору дипломатической канцелярии. У меня было слишком мало времени, чтобы я воспользовался знакомством с этими интереснейшими людьми. Генерал Алексеев направил меня на Юго-Западный фронт, где была надежда после того, как отступление было окончательно остановлено[66], вновь начать наступление.
В Бердичеве генерал [Н. И.] Иванов, командующий армиями Юго-Западного фронта, выделил мне купе в своем личном поезде, где я и жил вместе с его свитой. Генерал работал обычно в городе и обедал с нами только тогда, когда у него бывали гости. Говорил он мало, и застолья, на которых он присутствовал, бывали обычно молчаливыми. У него было лицо патриарха, глаза смотрели по-отечески, но с хитрецой. Он исподтишка, но очень внимательно время от времени поглядывал на нас. Генерал был человеком старой школы, служба при царе, которая удивительно воодушевляла людей, наделила его множеством достоинств и весьма малым числом недостатков. Он преклонялся перед короной – серьезное достоинство, был предан долгу, обладал великолепной памятью и умом, не столько блестящим, сколько надежным. Он занимался войной как наукой, без большой страсти, и возненавидел врага только после тех оскорбительных жестокостей, какие были им учинены.
В его свите я особо выделял генерала князя [А. В.] Барятинского, друга царя, бывшего военного атташе в Риме, глубоко культурного человека. Он и еще несколько офицеров с меньшими чинами, князья [С. А.] Радзивилл, Куракин, Оболенский, излагали мне свое мнение о России, и оно даже сегодня после абсурдных ужасов революции кажется мне не лишенным смысла.
Полковник [Л. Г.] Давыдов проводил меня до Ровно и представил генералу [А. А.] Брусилову, который командовал там 8-й армией. Командующий отнесся ко мне по-дружески и после того, как я в первый раз сходил в штыковую атаку, принял в узкий кружок, которым мы три раза в день встречались за столом. Обычно нас бывало шестеро или семеро: начальник штаба армии генерал [С. А.] Сухомлин, старый генерал [П. П.] Палибин, довольно часто его племянник Палибин, тесть начальника штаба армии и еще один генерал, чью фамилию я не запомнил. Там же я встречал замечательного японца, всеми уважаемого капитана Хасхимосо.
К середине сентября 1915 г. положение русской армии стало проясняться. Дух армии, если и пострадал, то не сильно, но в некоторых подразделениях я видел солдат без винтовок. Побывал в дивизиях, где была только одна боевая батарея. Очень мало пулеметов. И все-таки нужно было наступать, чтобы остановить слишком легко продвигающегося вперед противника, и взбодрить русского солдата, чтобы он не привыкал отступать. Нужно было также занять и укрепить позиции, на которых армия будет дремать под снегом.
Находясь в ожидании, генерал Брусилов пытался использовать против противника, вязнувшего в Пинских болотах, удивительные качества иррегулярной русской кавалерии. Люди в ней не отличались дисциплиной, но зато обладали большим военным опытом, подвижностью, оригинальностью решений, маневренностью и осторожностью, а также слаженностью в действиях, благодаря чему от начальника требовалось не давление, а в первую очередь – пример.
1. Царские орлы. Осень 1915 г.
Отряды казаков, которые недавно сформировали в русской армии, были вовсе не иррегулярными подразделениями, как можно это предположить по названию. Это новое формирование подразумевало новый этап войны[67].
Вражеская армия углублялась в бескрайние просторы империи. Она отдалялась от провиантских складов, снабжающих ее продовольствием и боеприпасами. На завоеванной территории она не находила ни того, ни другого. Крестьяне разбежались, а казаки разорили и заводы, и мельницы. Нет городков, где можно было бы отдохнуть под крышей. Я проезжал мимо маленьких деревенских домов, которые в ближайшие месяцы могут быть заняты врагом: вся мебель в них уже сожжена специально для этого направленными отрядами казаков. В пустых помещениях захватчик не найдет ни пучка соломы, ни грамма металла.
Нужно еще себе представить, что такое Волынь, по которой я только что проехал. Противник занял земли, которые и до войны не слишком радовали как обитателей, так и путешественников. Шоссе отсутствуют. Здесь можно ехать день за днем, видя вокруг лишь леса и болота. Дубы и березы занимают огромные пространства, а проселочные дороги воистину наихудшие из всех существующих. По сути, они обрамляют поля, повторяя их прихотливые контуры, и, когда сухи, неимоверно пылят. А после дождя размокают, превращаясь в грязь и лужи. Транспорт плывет в грязи по кузов, по ноги пассажиров. А стоит выпасть снегу, вообще нельзя проехать: тающий снег растекается озерами, которые почва не спешит впитать.
Летом чудные лужайки с травой и цветами оказываются болотами. И сколько же раз они нас обманывали!
Часто, скача на конях с моими русскими товарищами, мы попадались в ловушки: ноги лошадей внезапно проваливались. Мы давали им шпоры, но на зыбкой почве лошади только теряли равновесие. Умные животные и сами искали способ выбраться: высоко поднимали ноги, прыгали. Однако с каждым прыжком только глубже увязали. Они становились на дыбы, безнадежно кося глазом, раздувая ноздри, а потом, не чувствуя под собой почвы, впадали в безнадежность и опускались животом на траву. И когда нам все же удавалось вытащить их из болота, ноги у них были покрыты черной липкой грязью, которую и вообразить было невозможно, глядя на манящий зеленый ковер.
59
Вероятно, речь идет о генерале Курте Мантойфеле (1853–1922), призванном в 1914 г. с началом Первой мировой войны из отставки и до конца декабря 1914 г. занимавшего должность начальника штаба армии.
60
Речь идет об осаде и взятии в августе 1914 г. германской 1-й армией бельгийского города Лёвена (Лувена), получившего впоследствии печальную известность за большие разрушения, произведенные немцами в ответ на сопротивление жителей после занятия города.
61
См. мою книгу: Немцы в Бельгии. Берже-Левро. Страницы истории. № 34. (Речь идет об издании: Grondijs. L.-H. Les Allemands en Belgique, Louvain et Aerschot, notes d’un témoin hollandais… Paris: Berger-Levrault, [1915]. Pages d’histoire. 1914–1916. № 34. – Примеч. сост.).
62
Речь идет об осаде в сентябре – октябре 1914 г. и взятии германскими войсками бельгийского города Антверпена (фр. название Анвер) в начале Первой мировой войны.
63
Я присутствовал при боях между 3-м и 4-м фортом на второй линии, затем вместе с подразделениями 4-й дивизии был в сражении перед Термондом. Особенное впечатление на меня произвели бомбардировки. Заметки об этом были опубликованы только в газетах.
64
От английской газеты «Дейли телеграф».
65
Речь идет о верховном главнокомандующем русской армии в 1914 – августе 1915 г. великом князе Николае Николаевиче (младшем).
66
Великое отступление – стратегическое отступление русской армии из Галиции и Привисленского края летом – осенью 1915 г., ставившее своей целью сохранение сил и выигрыш времени, необходимого для подготовки резервов и налаживания снабжения оружием и боеприпасами. На протяжении лета 1915 г. русские войска оставили Галицию, Литву и Польшу. Несмотря на утрату огромной территории, германский стратегический план разгрома русской армии не был достигнут.
67
Во время Великого отступления 1915 г. казаки нередко использовались на фронте как «ездящая пехота», с помощью которой закрывались бреши в обороне (использование казаков в окопах резко снижало их боеспособность). В это время из казаков было сформировано 11 партизанских отрядов (всего 1700 человек). В их задачи входили разрушение железнодорожных линий и складов, захват обозов, диверсии и саботаж, что приводило к панике во вражеском тылу. Сравнительно невысокая поддержка казаков-партизан населением западных губерний России не позволила достигнуть партизанскому движению размаха, аналогичного Отечественной войне 1812 г. Несмотря на это в 1916 г. на фронтах действовали уже 53 партизанских отряда (сформированных в основном из казаков); расформирование отрядов произошло весной 1917 г.