Послание из ада

В присутствии Джона ей не удавалось сосредоточиться. Кроме того, разговаривая с ним, Мэгги постоянно приходилось что-то ему доказывать, а на это тоже нужны были силы, которых осталось не так уж много.

Так или примерно так говорила себе Мэгги, пока, войдя в дом, осматривала комнаты и проверяла, заперты ли окна. Потом она немного постояла под нестерпимо горячим душем и, выйдя в спальню, тотчас легла, но заснуть ей удалось не сразу. В конце концов Мэгги все-таки задремала, но несколько раз просыпалась и подолгу лежала в напряжении, прислушиваясь, не раздастся ли подозрительный шум или шорох. Но все было спокойно, мирно, безмятежно.

Как и следовало ожидать.

Часа через четыре — скорее измученная, чем освеженная этим прерывистым сном, Мэгги отправилась на кухню завтракать. Есть ей совершенно не хотелось, но она знала, что должна получить хотя бы минимум необходимых калорий. Впрочем, после двух чашек горячего и очень сладкого кофе, который она против обыкновения выпила без молока или сливок, Мэгги почувствовала себя несколько бодрее.

После завтрака она отправилась в гараж, проверив его и машину так же тщательно, как проверяла накануне дом. Наконец Мэгги села за руль, но даже здесь, в запертом гараже и закрытой машине, она не сумела расслабиться полностью.

Интересно, спросила себя Мэгги, будет ли она когда-нибудь снова чувствовать себя в безопасности?

Когда несколько минут спустя она вошла в дом Бью, то с удивлением увидела, что он не работает, а сидит в кресле, забросив ноги на край рабочего стола. На мольберте стоял незавершенный портрет женщины — жены крупного сиэтлского дельца, — над которым Бью работал последние несколько дней, но, похоже, сегодня ее брат еще не брался за кисти.

— Я попросил сам у себя отгул, — объяснил Бью прежде, чем Мэгги успела заговорить. — Хочешь кофе? Я только что сварил свежий.

Немного поколебавшись, Мэгги налила себе полчашки и села напротив Бью. Некоторое время она разглядывала его лицо, похожее на лик усталого ангела, потом покачала головой.

— Готова поспорить, ты сегодня даже не ложился, — сказала она и нахмурилась.

— Да, я действительно не спал, — признался Бью. — Кстати, вчера вечером я звонил тебе, но никто не подошел. Ты, наверное, задержалась в участке?

— Угу. У нас было что-то вроде Большого военного совета. Мы начали незадолго до полуночи, а разошлись, когда уже начало светать.

Мэгги вкратце рассказала брату обо всем, что произошло со времени их последнего разговора. Бью слушал внимательно и кивал, но у Мэгги появилось отчетливое ощущение, что все это он давно знает.

— …Часа три назад я вернулась домой, чтобы принять душ и немного вздремнуть, — закончила она. — Думаю, так же поступили и остальные.

— Думаешь или знаешь?

— Ну-у… — протянула Мэгги, — Энди, мне кажется, мог задержаться. Пожалуй, я даже уверена, что он остался в участке. После развода он не любит ездить домой. Что касается Кендры и Квентина, то, когда я уходила, они выглядели такими бодрыми, словно только что встали.

Бью, хорошо знавший большинство коллег Мэгги по ее рассказам, кивнул.

— Да, на Энди это похоже. Ну а для федеральных агентов физическая выносливость скорее правило, чем исключение, в особенности для сотрудников специального отдела.

— Кстати, — Мэгги слегка потянулась и внимательно посмотрела на Бью. — Ты ведь так и не сказал, почему ты отказался пойти работать в спецотдел, хотя Бишоп тебя приглашал.

— Разве не сказал? — притворно удивился Бью.

— Нет, — твердо ответила Мэгги. — И не вздумай опять увиливать. Квентин и Кендра не упоминали о тебе, но я уверена, они давно знают, что ты мой брат. Когда-то ты сам рассказывал, что Бишоп и его агенты на всякий случай присматривают за всеми эсперами, которые не работают в отделе. Никогда нельзя знать заранее, какие паранормальные способности могут им понадобиться в том или ином случае.

— Да, примерно так Бишоп и выразился.

— Значит, Квентин и Кендра знали о тебе еще до того, как приехали в Сиэтл? — Мэгги покачала головой. — Похоже, эти двое умеют хранить тайну. Бьюсь об заклад, они не сказали ни словечка даже Джону.

— Бишоп считает, что строжайшая секретность необходима. С самого начала, еще когда отдел только создавался, он знал, что широкая гласность может погубить дело всей его жизни. Вот почему он хотел добиться высокой раскрываемости преступлений и завоевать авторитет в правоохранительных органах до того, как общественность обо всем узнает.

Мэгги кивнула.

— Пожалуй, это разумно. Если бы стало известно, что в ФБР появилось подразделение гадалок на кофейной гуще, даже и не знаю, какова была бы реакция. И все-таки почему ты не стал работать у Бишопа? — вернулась она к своему вопросу.

Бью состроил несчастное лицо.

— Потому что я никогда не изучал право и у меня нет соответствующей юридической квалификации.

— Ерунда, — решительно перебила Мэгги. — Двухмесячной подготовки вполне достаточно, чтобы разобраться, что к чему. К тому же формально ты числился бы не агентом, а сотрудником группы аналитической поддержки. Для этого вовсе не обязательно быть правоведом. Ведь, если не ошибаюсь, в свое время Бишоп хотел создать такую группу и укомплектовать ее людьми, которые были бы не только эсперами, но и специалистами в других областях. Лично мне кажется, что художник ему бы очень пригодился — особенно художник с именем. Твои известность, слава, связи в мире искусства могли бы служить превосходным прикрытием для оперативной работы.

Бью чуть заметно поморщился.

— По-моему, ты слишком много общаешься с копами, — сказал он.

— Ну и что? — удивилась Мэгги.

— А то, что ты начала думать, как они.

Мэгги хотела обидеться за товарищей, но передумала.

— Опять увиливаешь, — сказала она строго. — Отвечай на вопрос: почему ты отказался?

Бью пожал плечами.

— Давай считать, что тогда был не самый удачный момент, ладно?

Мэгги нахмурилась.

— Надеюсь, ты сделал это не из-за меня?

Бью всегда был с ней откровенен, особенно когда Мэгги загоняла его в угол.

— Не совсем. Но ты подходишь Бишопу лучше, чем я. Художник-эмпат, особенно имеющий опыт работы в полиции, гораздо ценнее художника-ясновидящего. Кроме того, я знал, что сначала ты должна закончить все дела здесь, а раз знал я — знал и он.