Послание из ада

— Просто мы с Джен были в хранилище, копались в старых делах.

Он действительно держал в руках пыльную папку из грубого серого картона.

— Зачем вам это понадобилось? — осведомился Энди.

— Мы хотели проверить одну идею.

— Какую идею? Насчет Окулиста?

Вряд ли идея Скотта Коуэна касалась чего-то другого. В последнее время весь личный состав думал только о неуловимом насильнике и его жертвах.

— В общем да.

— Ну-ка, ну-ка, рассказывай.

Скотт Коуэн был молод, к тому же он стал детективом совсем недавно; очевидно, он считал, что ему еще рано иметь собственные идеи, поэтому под взглядом старшего товарища он слегка покраснел.

— Я знаю, — начал Скотт, — что все сведения об Окулисте уже давно ввели в компьютер, чтобы попытаться отыскать похожие преступления. Но сегодня утром мы с Джен неожиданно подумали о тех делах, которые были закрыты пятьдесят и больше лет назад, когда еще не было компьютеров. Насколько мне известно, никто так и не ввел их в общую информационную систему.

— Я сомневаюсь, что Окулист начал нападать на женщин пятьдесят лет назад, — сказал Энди. — В этом случае сейчас ему должно быть семьдесят с лишним. В таком почтенном возрасте никакая виагра не поможет.

— Нет, мы, конечно, не думали, что сумеем отыскать его следы в старых файлах. Тут другое… Помнишь, вчера перед нами выступал психолог? Он сказал кое-что интересное.

— Что же?

— Насчет почерка преступника. Он сказал: у Окулиста хорошо продуманный, вполне устоявшийся индивидуальный почерк, словно он действует гораздо дольше, чем те шесть месяцев, которые прошли со дня первого нападения. Вот мы с Джен и подумали, что Окулист, возможно, копирует какую-то давнюю серию преступлений.

— И черпает информацию непосредственно из наших же старых дел?

— Вовсе не обязательно. Джен проверяла: кое-какие громкие случаи упоминаются в учебниках криминалистики и в книгах о нераскрытых преступлениях. Как ты знаешь, это довольно популярная тема; журналисты обожают писать о тайнах прошлого. Окулист мог найти объект для подражания в одной из таких книг. Я считаю, это возможно, по крайней мере теоретически, — закончил Скотт и снова покраснел.

— Да, пожалуй… — Энди немного подумал. — И теоретически, и практически. Что ж, Скотти, неплохо, неплохо… Вы правильно сделали, что решили заглянуть в старые дела. Об этом никто из нас не подумал. Ну и как, удалось что-нибудь найти?

— Мы не вполне уверены.

— То есть вам попалось что-то любопытное, но вы не знаете, имеет ли это отношение к Окулисту?

— Можно сказать и так. Мы действительно обнаружили нечто странное, хотя, быть может, мы ошибаемся. — С этими словами Скотт открыл свою папку и, достав оттуда пожелтевший листок бумаги, протянул его Энди.

— Мы решили начать с действительно старых дел, с дел, которым больше пятидесяти лет и которых наверняка нет в компьютерах. Эта папка датирована одна тысяча девятьсот тридцать четвертым годом. И среди протоколов, справок и отчетов Джен нашла вот это.

Энди посмотрел на лист бумаги и замер. Ощущение было такое, словно чей-то холодный палец медленно поднялся вдоль его позвоночника. На бумаге — или, вернее, на листе тонкого картона — было нарисовано женское лицо. Широкие скулы, заостренный подбородок, тонкие черты, длинные темные волосы…

— Кто это? Как этот рисунок мог оказаться в старых делах?

— Это молодая учительница, жертва жестокого убийства. Ее изуродованный труп нашли на пустынной аллее на окраине города. Фотографии, сделанные с трупа, не годились для опознания, и полиция воспользовалась услугами художника, который и восстановил ее прижизненный облик. В конце концов удалось установить ее имя и адрес, но и только… Дело осталось нераскрытым.

— Должно быть, это просто совпадение… — пробормотал Энди, который никак не мог прийти в себя. — Или полицейский художник ошибся, и на самом деле жертва выглядела иначе. Кроме того, в тридцать четвертом Сиэтл был совсем маленьким городком, так что нельзя исключать семейное сходство… Как ее звали?

Скотт снова заглянул в папку.

— Памела Холл, не замужем, возраст — двадцать два года. В Сиэтле у нее не было родственников — во всяком случае, полиции не удалось их разыскать.

— Она была изнасилована?

— Да, и с особой жестокостью. Но в те времена, насколько мне известно, преступления на сексуальной почве не выделялись в отдельное производство. Патологоанатом, разумеется, упоминал в своем отчете о признаках изнасилования, но в большинстве случаев полиция расследовала такие дела как обычные убийства. Никому и в голову не приходило разыскивать сексуальных маньяков — тогда и понятия-то такого не существовало. Вспомните Джека Потрошителя: он вошел в историю чуть ли не как первый серийный убийца, хотя, по некоторым данным, он был типичным сексуальным маньяком.

— Скотта прав, — сказала Дженнифер Ситон, заглядывая за перегородку. — В те времена тот, кто изнасиловал и убил, считался убийцей — и точка. Так нам говорили в академии.

— Я тоже что-то такое помню, — Энди потер подбородок. — А как насчет других похожих случаев?

Дженнифер отрицательно покачала головой.

— Пока мы ничего не нашли, но нападение на Памелу Холл произошло в самом начале тридцать четвертого года, так что нам предстоит просмотреть еще много дел. Но прежде чем копать дальше, мы решили посоветоваться с тобой. Как ты понимаешь, даже в те времена женщин в Сиэтле убивали довольно часто, но лицо на портрете… Я просто не могла не обратить на него внимания.

— Да, — с чувством сказал Энди. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Черт!.. Если художник ничего не перепутал, эта Памела Холл как две капли воды похожа на Лауру Хьюз, первую жертву нашего Окулиста.

Дженнифер Ситон кивнула.

— Нам тоже так показалось.

Прислонив портрет к телефону, Энди некоторое время сосредоточенно его разглядывал. «Наверное, это все-таки совпадение, — размышлял он. — Проклятье, это должно быть совпадение!»

— Послушайте, — сказал он наконец, — сейчас уже поздно, и вам обоим пора по домам. Но я хочу, чтобы завтра, когда вы придете на службу, вы снова занялись этими старыми делами. Может быть, вам повезет, и вы откопаете еще что-нибудь.