Страница 101 из 189
- Да, в этом мире Олега предал и убил его деловой партнер, - кивнул я. - В этот самый момент я и оказался здесь, - постучал я себя в центр груди. При этом по глазам увидел, что Елизавета больше хочет знать о том, где Олег сейчас.
- Сейчас он в моем теле в другом мире.
- Расскажи мне. Пожалуйста.
- О том моем теле, или о мире?
- О том твоем теле. И о твоем мире. Обо всем.
- Ну… Мой прошлый мир без магии. Первая мировая прошла без одержимых…
- Первая?
- А… ну да, Первая. Она была не такой разрушительной как здесь, и закончилась в восемнадцатом году. Война была не такой разрушительной как здесь, но по ее итогам рухнули сразу три Империи - Германская, Австро-Венгерская и Российская. В феврале семнадцатого года Николая свергли с престола, в октябре семнадцатого совершившие это деятели сами потеряли власть.
Елизавета от удивления невольно приоткрыла рот и тут же прикрыла его ладошкой. Я же продолжал умещать историю двадцатого века в короткие сухие фразы.
- После Первой мировой осталась некоторая недосказанность, и как логическое продолжение в середине века случилась Вторая мировая. Снова воевали Германия со-союзники с одной стороны, Британия, САСШ и Россия с другой. Немцы ожидаемо проиграли, но британцы по итогам тоже потеряли свою империю и ушли в тень, а САСШ и Россия разделили мир почти напополам.
- Ну, вполне очевидный итог, об этом еще де Токвиль писал, - справившись с удивлением, кивнула Елизавета. - А Франция?
- На Вторую мировую не явилась. Выступали вторым номером, несколько раз в ходе войны удачно и вовремя поменяли сторону, так что по итогу тоже записаны в победители, но высшую лигу покинули.
- Ясно.
- После второй мировой соперничество между САСШ и Россией обострилось, но до новой горячей войны не дошло, став войной холодной - так ее назвали. В России немного ошиблись с путями развития, так что в конце двадцатого века вновь случилась революция, на некоторое время отбросив страну по многим параметрам в статус третьего мира. Сейчас, в двадцатом году, маховик соперничества за власть в мире снова набирает обороты. Американцы после второй мировой удовлетворились тем, что разрушили европейскую колониальную систему, но при этом они не добили британцев. Это было их главной ошибкой - даже хуже чем та, когда они не до конца уничтожили Россию в девяностых. Сейчас САСШ понемногу, но со всех сторон, пинает каждый кто может, но пока они еще довольно прочно на вершине и покидать ее не намерены. Такие дела.
- Ужасы какие.
- Звучит не очень, да, но живем мы там вполне хорошо.
- И как ты… каким ты был, как жил там?
- Каким я был? - усмехнулся я. - Здоров. Красив. Эрудирован. Умен и образован, в меру скромен. Характер нордический, юмор и вкус отменные. Ко власти по праву рождения допущен не был, мещанин, но построил достойную карьеру. Которую поставил на паузу, заработав достаточно чтобы не думать о хлебе насущном, и решил посвятить жизнь отдыху и путешествиям. Был сбит на взлете, и вероятнее всего, Олег будет делать все задуманное вместо меня, причем в компании вместе с двумя прелестными девушками. С демоном, убившим меня, он кстати уже разобрался.
- Откуда ты знаешь?
- Наш общий друг сообщил.
- Даже так?
- Даже так, - с грустью вздохнул я обо всем сразу: об оставленных в прошлом мире девушках, о непокоренных волнах и склонах, и о сбережениях, которые собирал не для себя.
- И вот теперь я здесь. Расскажи, что это за место, и как ты сюда попала?
- Здесь… Я не знаю, что это за место. Могу только догадываться.
- За пятнадцать проведенных здесь лет я уж думаю ты достаточно подробно сформировала свои догадки.
- Да, - вздохнула Елизавета. - Представь, что мы - в пределах одного мира, живем в реке. В реке времени. Мы существуем только в том месте, в которое нельзя войти дважды. Понимаешь, о чем я?
- Да.
- А вот здесь… здесь… - осматриваясь, нахмурила веснушчатый носик Елизавета, - это… как это по-русски… не помню. Здесь и сейчас это mort-bras. Mort-bras délaiseé… понимаешь о чем я?
- Май френч из нот окей.
Елизавета еще раз вздохнула.
- Стоячая вода на реке как называется?
- Омут?
- Нет, омут — это водоворот над глубокой ямой.
- Запруда?
- Нет. Слово такое… - пощелкала она пальцами.
- Заводь?
- Что-то похожее, но нет.
- Байю?
- Да нет же. На «Р» что-то. Что-то вроде… что-то…
- На «Р»? - нахмурился я, пытаясь вспомнить слова на «р», связанные со стоячей водой в реке.
Соскочив со скамейки, Елизавета обломила короткую палочку с декоративного куста рядом и нарисовала прямую линию на дорожке.
- Это река, - подняла она на меня свои удивительные васильковые глаза.
- Понял.
- В процессе меандрирования русло меняет очертания…
Движение палочки, и прямая линия чуть изменилась. Почувствовав мое непонимание при слове меандрирование, Елизавета подняла взгляд.
- Русло меняет очертания, - повторил я ее последние слова. Что такое меандрирование не знаю, но спрашивать не стал - понятно по смыслу.
- …русло меняет очертания, в пределах поймы.
Линия реки еще более изменялась.
- …и, иногда, при возникновении петляющего изгиба, во время половодья или паводка русло может промыть новый путь, соединяя близкие излучины. И образуется…
- ...мертвый рукав, mort-bras délaiseé, да как же это по-русски… Вспомнила! Старица, вот!
- Старица?
- Да, старица. Часть старого русла реки.
- Э… слово на «р»?
- Ну да. Старица же, старое русло, - даже не заметила подвоха Елизавета.
- Эм. Ну да, логично. Но вообще я такого слова даже не знаю.
«Тем более на «р»» - подсказал внутренний голос.
- Теперь знаешь. Вот смотри, - вновь вернулась Елизавета к прямой линии реки: - Река меняется из-за внешнего воздействия, допустим паводка. Но и река времени, в которой живет наш мир меняется также…
- А на реку времени что действует?
- Как часто ты ускоряешь время, входя в скольжении?
- Хм. Часто, - кивнул я.