Страница 117 из 133
К этому моменту отношения между Францией и Штатами натянулись. Президент Рейган официально выразил свое недовольство включением во французское правительство четырех министров-коммунистов.
Дипломатия зашла в тупик, и тогда на помощь пришла разведка. Между двумя президентами состоялась секретная встреча. Миттеран передал Рейгану копии отчетов Ветрова — ради такого подарка стоило закрыть глаза на «красных» министров. В руки Вашингтону попадали бесценные козыри: доказательства тотального шпионажа Советов в «цивилизованной Европе». Материалы получили кодовое название «Досье „Фарэвелл“ (в переводе — „прощай“).
Через две недели вице-президент США Буш, бывший директор ЦРУ, принял директора французской контрразведки Марселя Шале, который приехал с секретной миссией как личный посланник Миттерана.
Из письма Ветрова жене и сыну. 10 мая 1983 г.
Уверяю вас, что я не сдал, не сник, просто устал, устал смертельно. Но если бы мне сказали начать жизнь сначала, я бы не отступился ни от одной минуты своей жизни и не захотел бы жить ещё раз.
23 февраля 1982 года, в День Советской армии, майор Патрик Ферран безуспешно прогуливался вдоль сквера у «Бородинской панорамы».
19.05. 19.10. 19.15. Ветрова все не было. Прождав час, Ферран в недоумении побрел к машине.
Откуда ему было знать, что в это время самый ценный агент французской разведки за всю её историю сидит на жесткой шконке тюремной камеры. Его арестовали ровно сутки назад.
Напрасно Ферран искал чекиста. Ветров исчез. Только несколько месяцев спустя французской разведке стало известно, что подполковник убил человека. Связь оказалась проваленной.
Однако Ветров не терял надежды её восстановить. И в московском СИЗО, и уже в колонии в Иркутске он пытался выйти на французов. В записках, переданных жене, Ветров просил не оставлять его семью без средств к существованию. По замыслу шпиона, эти послания должен был переслать во Францию брат жены, известный в те годы певец Лев Барашков. Барашков как раз собирался на гастроли в Будапешт, а отправить весточку из Венгрии гораздо легче, чем из Союза.
Но Светлана Ветрова не решилась втягивать популярного брата в темные дела.
Наивный Ветров! Он искренне верил, что «друзья» придут к нему на помощь. Может, не сейчас, не сразу, но придут, обязательно придут.
Мысль о том, что французам он уже не нужен, не приходила ему в голову. Ведь не просто так майор Ферран предлагал оформить ему французский паспорт. Говорил, что создано специальное подразделение для прикрытия Ветрова.
Увы. Это были только слова. Когда французы поняли, что карьере Ветрова пришел конец, они попросту сдали его КГБ. Именно сдали, ведь они не могли не понимать: как только советскому дипломату будет продемонстрирован секретный документ, Лубянка моментально бросится на поиски «крота». И найдет — обязательно найдет. Высылая 43 сотрудников КГБ, французы сами же сужали круг подозреваемых. Они прямо указывали: искать агента надо в научно-технической разведке…
Из письма Ветрова резиденту французской разведки. 9 декабря 1983 г.
Дорогой Морис! На ваш вопрос, почему я стал с вами сотрудничать, я хотел бы ещё раз ответить следующими словами: Франция для меня — не страна, не нация. Это те идеалы, которые выражаются в трех словах: свобода, равенство, братство.
Следствие длилось недолго. 30 ноября 84-го года Ветров предстал перед судом. Он честно признал свою вину, подробно рассказывал о работе с французами.
В последнем своем слове Ветров ссылался на Максима Горького, писавшего, что врагами людей делают обстоятельства, рассказывал о молодом Рафаэле, изобразившем правосудие как силу, мудрость и умеренность.
— Поймите, я человек не конченый и при сохранении жизни мои знания и опыт могут быть использованы на благо нашего государства, — молил он.
Но порядки в стране были жесткими. Предателю (а тем более офицеру КГБ) приговор был один.
14 декабря военная коллегия Верховного суда СССР под председательством генерал-лейтенанта Бушуева вынесла вердикт: приговорить Ветрова Владимира Ипполитовича к высшей мере наказания.
Президиум Верховного Совета СССР оставил приговор без изменений. 23 января шпион был расстрелян.
Впоследствии в западной литературе о деле Ветрова писалось немало. В частности, авторитетный английский автор Эрнест Волкмэн в своей книге «Шпионы: секретные агенты, изменившие курс истории» сообщал, что Ветров был сыном дворянина, с юности ненавидел советскую власть и на процессе обвинял советских лидеров в алкоголизме и коррупции. «Единственное, о чем я жалею, — будто бы говорил предатель на суде, — что не сумел нанести больший урон СССР».
Как мы видим, это очень далеко от истины. Ветрова никак не отнесешь к разряду идейных борцов….
…Жизнь — штука хитрая. За все когда-то приходится платить.
Любовница, которую Ветров щедро одаривал деньгами и шмотками, требовала его расстрела.
Французы, сэкономившие благодаря Ветрову миллионы и миллиарды, выкинули его, словно бездомного щенка.
Товарищи по службе отвернулись от него, от его семьи.
Единственным человеком, не предавшим Ветрова, была его жена. Обманутая, отвергнутая.
Вот она — доля русской женщины…
Из письма Ветрова жене. Май 1983 года.
Светик, жизнь наша не кончена. Вернусь, все начнется сначала. Будет у нас с тобой счастье, счастье огромное, как мир. Было бы хорошо уехать в …, ты сама знаешь куда, но нужно немного потерпеть…
Сколько предателей и перебежчиков знали отечественные спецслужбы? Подсчета такого никто никогда не вел, понятно лишь, что цифра эта уверенно приближается к сотне.
Помню, я спросил как-то у генерала Трубникова, бывшего уже теперь директора Службы внешней разведки: а бывали ли предатели идейные?
«Нет, — покачал седеющей головой Трубников. — Таких примеров мы не знаем».
Полковник ГРУ Сметанин, работавший в Лиссабоне, пришел к американцам и предложил свои услуги за миллион долларов. Другой грушник — Анатолий Филатов — попался на женщине, которую подвело к нему ЦРУ. По такому же сценарию ЦРУ завербовало разведчика КГБ Пигузова: впоследствии этот человек стал… секретарем парткома Краснознаменного института разведки. Майор Левченко из токийской резидентуры КГБ ушел к американцам после того, как психанул, поссорившись со своим резидентом.
Грешным делом, когда-то я пытался систематизировать предателей. Я хотел найти какую-то закономерность, непонятные доселе пружины, заставляющие этих людей изменять своей стране. Мне казалось, что есть нечто, объединяющее их всех. Увы.
История каждого предательства — это совершенно самостоятельная история, и невозможно вывести какой-то единый алгоритм, нарисовать портрет «среднестатистического» изменника. Кого только нет в этом списке! Дети министров и рабочих. Потомственные чекисты и партийные выдвиженцы. Генералы и лейтенанты. И даже один Герой Советского Союза — полковник внешней разведки КГБ Алексей Кулак, завербованный ФБР в 60-х годах.
О самой же оригинальной «вербовке» рассказал мне один из генералов СВР.
В 80-х годах он работал в Лондоне, под журналистским «прикрытием». Туда же приехал на 3-месячную стажировку по линии АПН его институтский одногруппник, некто Александр Истомин, кстати, сын генерала КГБ.
Журналистский мир — тесный. Все в советской колонии знали, что Истомин одно время крепко пил. До такой степени, что его выгнали из «Правды».
В те времена увольнение из главного пропагандистского органа страны приравнивалось к «волчьему билету», но, по счастью, ещё один одногруппник Истомина приходился сыном главе АПН Толкунову. Он-то и упросил папу спасти непутевого друга, и после профилактической беседы Истомин был зачислен в штат агентства и отправлен в первую свою командировку. Единственное условие, которое поставил ему Толкунов, — зашиться.