Страница 55 из 72
— Никогда бы не подумала, что тут такое бойкое место, — пробурчала Тереска. — Зачем этого барана лупоглазого сюда занесло?
Баран лупоглазый вылез из машины, открыл, насвистывая себе, капот и стал откручивать и разглядывать свечи. При виде одной он присвистнул чуть громче, открыл еще и багажник, вытащил какой-то ящичек и начал в нем ковыряться.
— Так мы тут проторчим до конца света, — зловеще предположила Шпулька. — Может, уберемся отсюда?
— Ты что? Со свертком? — всполошилась Тереска. — Исключено! Мы совершили кражу, первый же милиционер имеет право нас арестовать. Надо подбросить!
— Ты же сама хотела украсть и посмотреть, что внутри!
— А теперь и смотреть не хочу, глаза б мои его не видели, да тут и не разглядишь, а тяжелый-то какой, камни там, что ли, скорей бы уж избавиться, а то поздно будет!
— Жалко тебя расстраивать, но уже поздно...
В самом деле, возле «фиата» внезапно возник, словно материализовался из воздуха, упитанный чернявый коротышка. Он покосился на водителя соседней машины, рассматривающего вынутые из ящичка свечи, открыл «фиат» и уселся за руль. Не торопясь включать мотор, коротышка опустил окно и закурил сигарету. Похоже было на то, что он собирается скоротать вечер в автомобиле.
При виде чернявого субъекта Тереска вздрогнула.
— Я его знаю, — возбужденно прошептала она. Шпулька покосилась на нее с неодобрением.
— Ты тут своя в доску, да? Тут сшиваются только твои знакомые? И у одного из них мы свистнули пакет?
— Чего придираешься? Да, свистнули, вот у него. Это бандит, понимаешь? А это его машина! Он теперь навечно в ней застрял, не приведи Господи попасть ему в руки. Бежим отсюда! Вот уже везет как утопленникам...
Обе галопом промчались несколько десятков метров и остановились только на углу Бельгийской. Тяжело дыша, они уставились друг на друга.
— Что... случилось? — едва переводя дух, с испугом спросила Тереска.
— Как «что»? Ты... велела... бежать... - Тоже задыхаясь и тоже испуганно ответила Шпулька.
— Сначала надо было подбросить пакет, а потом бежать!
— У него на глазах? О Боже, я уже ничего не понимаю!
— Ничего теперь не поделаешь, раз пакет у нас, пусть у нас и остается, — твердо заявила Тереска. - Отдадим в милицию. Хорошо хоть знаем, кого обокрали. А раз уж мы здесь, пошли посмотрим тот дом. Понаблюдаем пару минут, я с одной стороны, ты с другой.
В подозрительном окне обнаружились кое-какие перемены. Закрывавшая его цветная занавеска была наполовину отодвинута. Внутри маячил чей-то силуэт.
— Это здесь, — тихо проговорила Тереска. — Вон там окно, а вот дверь. Я пошла.
— Погоди! — пугливо прошептала Шпулька. — Как я тебя там найду?
— Жди меня тут. А если что, войдешь в дом, выйдешь через черный ход и позовешь. Только громко не ори, там дворики как колодцы, я услышу...
Нагруженная воровской добычей, Тереска нырнула в темный подъезд, а Шпулька, выбивая зубами нервную дробь, осталась стоять на улице, невидящим взглядом уставясь в окно и в сотый раз давая себе клятву, что больше ни во что интересное втянуть себя не позволит.
Через какое-то время она отвела глаза от цветной занавески и осмотрелась. Внезапно ей пришло на ум, что она ведь не обращала внимания на входивших и выходивших. Кстати, среди входивших наверняка были бандиты, а она стоит напротив, и теперь, если кто-нибудь из них выйдет, взгляд его прямиком упрется в нее...
Из глубины улицы к дому приближался прогулочным шагом какой-то человек. Шел он, правда, но другой стороне, но Шпулька могла дать голову на отсечение, что смотрит он на нее, и весьма внимательно. Шпулька сделала вид, что не замечает его. Пытаясь изобразить одеревеневшими ногами такой же прогулочный шаг, она двинулась в сторону Пулавской. Человек приостановился у подозрительной двери, заглянул внутрь и неторопливо пошел дальше. Шпулька тотчас же повернула обратно. Она увидела, как прогуливающийся бандит перешел на ее сторону, приблизился к дому и спрятался в тени колонны. Не сразу очнувшись от изумления, Шпулька трясущимися руками вытащила из сумочки блокнот и принялась записывать его приметы.
«С голой головой, — написала она. — Высокий. Одетый. Во что-то. В плаще. В брюках».
Кшиштоф Цегна попрощался с участковым и решил, действуя на свой страх и риск, продвинугься в расследовании, пока еще есть такая возможность, как можно дальше. Он зашел домой, снял нейлоновую куртку и достал легний плащ. Будет, конечно, холодновато, но внести хоть какие-то изменения во внешний вид не помешает.
Переодевшись, он отправился на Бельгийскую улицу. Прошелся двором, оглядел приближавшихся людей — двух мужчин и одну женщину, вышел на Пулавскую, после чего завернул в Бельгийскую, выбрав такой кружной путь для того, чтобы поменьше маячить у подозрительного подъезда. Пройдясь до конца улицы, он какое-то время постоял, после чего прогулочным шагом двинулся к Пулавской.
Шпулька, стоявшая напротив интересующего Цегну подъезда, тотчас же бросилась ему в глаза. Он ее сразу узнал. В глазах ее, прикованных к окну с цветной занавеской, явственно застыли ужас и отчаяние. Цегна терялся в догадках, что эта девчонка тут делает, а главное, почему у нее такой испуганный вид. От его внимания не ускользнуло, что занавеска на этот раз наполовину отодвинута. Может, это сигнал, подумалось ему. Но для кого, для этой перепуганной девчонки? Вряд ли. На всякий случай Цегна решил присмотреться к ней, перешел на другую сторону и спрятался в тени колонны.
Шпулька двинулась вглубь Бельгийской. Спину буквально сводило от провожавшего ее бандитского взгляда. Лопатки едва не стучали друг о дружку, и наконец Шпулька, не пройдя и двадцати шагов, развернулась, исполненная решимости встретиться с опасностью лицом к лицу.
Бандит с голой головой и в брюках, вопреки ее ожиданиям, стоял на прежнем месте, прячась в тени. Зато по другой стороне улицы шел еще один бандит. Подойдя к подозрительной двери, он огляделся вокруг и нырнул внутрь. Шпулька дрожащей рукой перевернула листок в блокноте, потеряла карандаш, наконец нашла его и нацарапала: