Страница 22 из 27
Не дожидаясь ответа, он пнул мертвое тело:
– Я забираю ведьму и Предмет. Хочешь их себе – плати.
– Ваша цена, милорд?
– Я хочу искровую армию. Особый искровый полк из одних нортвудцев под рукой моего брата Дональда. А я – имперский генерал и главнокомандующий всех искровых войск Короны!
Эрвин даже закашлялся.
– Что-о?.. Вы в своем уме, милорд? Генерал Гор – главнокомандующий!
– Срать на Гора! Кто его знает? Какие битвы он выиграл?! Я буду командовать!
– Искровая армия подчиняется только людям императора. Лорду Великого Дома – никогда! Это нонсенс!
– Не бойся, мне подчинится.
– Это прямое давление на Корону! Мы станем узурпаторами!
– Не моя печаль. Устроишь это – или я забираю труп. Или…
Иона не видела, но с дрожью представляла, как гигант надвинулся на Эрвина, перехватив секиру поудобней.
– …или решим это как воины – в поединке. Ты и я. Что скажешь, Ориджин?
– Позвольте мне, милорд, – меч Джемиса лязгнул, покидая ножны.
– Позвольте мне, – отозвался Сорок Два.
Повисла звонкая пауза.
– Если вы убьете медведя, – медленно и тихо молвил Эрвин, – то Нортвуд станет нашим врагом. Если же он убьет вас, то заберет Знахарку как трофей. В обоих случаях я – в проигрыше.
– Именно, Ориджин. Верно смекаешь. Потому сделай, как я хочу.
– Что ж, генерал Крейг… Я поставлю условия.
– Никаких условий!
– Условия будут, тьма сожри! Первое. Вы получите корпус Гора, но корпус Серебряного Лиса абсолютно предан владычице. Хотите, чтобы он вам подчинился, – убедите Минерву. И второе. Никаких больше требований. С этого дня мы в полном расчете.
Крейг не сказал «да», но и не возразил. Только глухо рыкнул:
– Грм…
– Кайры, возьмите тела.
Подруги сидели рядышком, притихшие и озябшие. Иона знала, как жалко она выглядит в мокром и грязном вечернем платье. Аланис – не лучше: белая с лихорадочным румянцем, волосы паклей облепили голову. Но Эрвин не давал и намека на сочувствие.
– Что такое с вами двумя?! Насмехаетесь надо мною? Было лишь два возможных исхода: в лучшем случае возьмем Знахарку живой, в худшем – не возьмем. Но вы постарались и придумали третий выход! Знахарка погибла, кайр убит, другой лишился ноги, у меня конфликт с Нортвудом, а заседание Палаты начнется с гигантского скандала, потому что командующим имперской армии станет тупоголовый медведь! Как вы умудрились это сделать?! Нарочно постарались?! Тьма, по случайности просто невозможно так все испортить!
– Эрвин, – дрожащим от озноба голосом попросила Аланис, – позволь мне налить тебе орджа…
Он кивнул, она наполнила кубок. Когда подала Эрвину, тот схватил кубок и швырнул в стену.
– Я похож на леди Мими?! Думаешь, выпью и успокоюсь?! Тьма! Это дерьмо не решается кубком орджа! Даже бочкой орджа! Даже чертовым галеоном, полным бочек с орджем!
Эрвин хлестал словами еще и еще. Ионе было очень больно. Настолько, что она сжалась всем телом, как узник, избиваемый палачом.
Последним обвинением брат швырнул самое острое:
– Вы еще и солгали мне. Солгали, нарушили приказ и отдали себя в руки врагу! Я пытался защитить нашу семью… Как можно защитить того, кто сам лезет в могилу?!
Он оперся на стол, тяжело дыша.
– Но, Эрвин… – начала Аланис.
– Я не позволял говорить!
Она склонила голову:
– Да, милорд.
– Когда заговоришь, не начинай со слова «но». Здесь нет никаких «но»! Кристально прозрачная ситуация: ложь, глупость, ослушание приказа. Мужчина на вашем месте заслужил бы смерть.
– Да, милорд.
– Итак, что ты хотела сказать?
– Это была моя идея, милорд. Ваша сестра ни в чем не виновата.
Аланис выпятила подбородок. Она действительно надеялась, что весь гнев Эрвин обрушит на нее одну.
– Ах как, черт возьми, благородно! Я, значит, должен восхититься твоим великодушием и сестринской чистотой! И вы, значит, обе оправдаетесь – прелестно! Иона – графиня, северянка, леди, она хорошо знала, на что идет, и не противилась. И это именно она отдала приказ часовым – тебе они бы не подчинились. Имеешь еще возражения?
Чего не отнять у Аланис – умения нести себя гордо. Даже в час падения и смирения.
– Никаких, милорд. Любая кара будет справедливой.
– И я так считаю.
– Но есть наблюдение, милорд, каковое может быть вам полезно.
– Я весь внимание.
– Мы с леди Ионой абсолютно точно убедились в том, что Предмет Знахарки способен залечивать раны. До сих пор это не было очевидно. Теперь мы знаем, что Кукловод имеет не только оружие, но и средство исцеления.
Иона непроизвольно глянула на ладонь: от раны уже не осталось и следа.
– Это ценно, – признал Эрвин. – Но мы открыли бы это в ходе допроса пленницы, если бы, по моему плану, взяли ее живьем.
– Позвольте отметить и другое, милорд. Назначение Крейга Нортвуда вредит, скорее, самому Крейгу, чем вам. Он получит прямой конфликт с императрицей и двумя имперскими генералами, в коем погрязнет и перестанет вам досаждать. Больше того: как Нортвуд, так и владычица со временем станут искать в вас союзника.
Эрвин позволил себе едва заметную улыбку:
– Я успел это обдумать, пока Клыкастый замахивался на меня секирой.
– Что же до погибшего кайра, то он и так заслуживал кары за неподчинение. Теперь вы избавлены от тяжкой необходимости казнить соратников. Осталось лишь наказать третьего часового – горца. Обойдитесь мягко – парой месяцев тюрьмы – и вызовете общее уважение своим милосердием.
– Я подумал и об этом. Но один вопрос остался не решен: что мне делать с вами?
– Полагаю, милорд, лучше всего – восхититься нашей смелостью, отчаянной решительностью, способностью трезво мыслить в сложной ситуации. И простить нас, учитывая названные исключительные качества.
Она не скрывала иронии. Эрвин усмехнулся:
– Хороший ответ.
– Теперь позволишь мне налить орджа?
Она наполнила чашу и сама же сделала большой глоток. Подала Ионе:
– Согрейся, дорогая.
Иона, доселе смятая и бессловесная, поднялась на ноги:
– Все, чего я хотела, – вылечить отца.
И ушла сквозь мучительную тишину.
Эрвин, мой пронзительно умный Эрвин… Сегодня ты был чудовищно глуп. Бранил меня за неудачу, не понимая того, как больно я сама изгрызу себя клыками вины и стыда. Или, напротив, был исключительно умен и предвидел, как раздавит меня твое непонимание. Но в этом случае – ты жесток. Настолько жесток, что нельзя об этом думать.
Мне горько, Эрвин. Смертельно горько от того, что не смогла спасти отца, что создала тебе столько проблем, что весь мой план пошел прахом. Мне до того горько, что нужна поддержка родного человека. Разве часто я прошу тебя о помощи? Нет. И сегодня не прошу. Но ты мог бы понять. Мог услышать мою мысль! Я ведь так часто слышу твои… Глупый Эрвин. Жестокий Эрвин.
Лишь на рассвете она уснула, обессилев от мучений.
А проснулась от настойчивого стука в дверь.
Накинула халат, подошла, увидела на полу под дверью листок бумаги.
«Кончилось плохо, но ты делала то, во что верила. Я был несправедлив с тобой. Прости. Э.»
Спросонья перечитала дважды. Когда поняла, комок подкатил к горлу. В дверь снова постучали, она спросила:
– К-кто?..
– Твой глупый брат.
Она отперла, и Эрвин смерил ее взглядом от спутанных волос до босых ступней.
– Чего-то подобного я и боялся…
– Что я сплю без обуви?
– Что проведешь ночь в терзаниях и станешь похожа на мумию. Я приходил около рассвета, но ты спала слишком крепко, потому оставил записку.
Он взял у нее листок, а взамен подал чашку.
– Я прошу у тебя прощения. И хочу, чтобы ты выпила этот кофе и очень, очень, очень быстро привела себя в порядок. Через четверть часа – примиряющее событие, мы должны на него попасть.
– Какое событие?