Страница 9 из 20
А дальше, впереди по курсу монстра, из заснеженных кустов вышел мальчик лет девяти-десяти, если не меньше. Закутан в простенькую одежонку типичную для отпрысков рядовых крестьян и прочих небогатых обитателей Пятиугольника. Шапки нет, голова замотана во всевозможное тряпьё, лишь глаза открытыми остались. Остановившись, ребёнок в ужасе таращился на приближающуюся смерть.
Паук выглядел плохо. Из многочисленных ран искрящаяся слизь изливалась литрами. Конечности заплетались, голова болталась из стороны в сторону, будто оторваться норовила. Возможно, так и есть, ведь топор Девила неслабо подрубил шею. Костяной воин дважды в одно место ударил, а он и с одного раза способен прикончить немало не самых слабых обитателей Чащобы.
Но монстр всё ещё не падал, он упрямо рвался к новому теплокровному. Который взялся здесь непонятно откуда, и умудрился в столь критический момент оказаться к чудовищу ближе, чем я.
Вот и сбилось «самонаведение» твари.
Если паук добежит, сегодня одним ребёнком станет меньше. Если не добежит, радоваться тоже рано.
Проклятье! Я ведь сам развязал умертвиям костяные руки, позволив свободу нападения. Кричать им сейчас, звать по именам — это конец конспирации. Выдам себя, как тёмного мага, с головой. После такого придётся добить бедного ребёнка, что для меня категорически неприемлемо.
Пришлось бросаться в нехоженый снег и, утопая в нём чуть ли не пояс, мчаться к месту событий.
Я успел. В последний момент успел.
Умертвия, нагнав паука чуть ли не в считанных шагах от застывшего мальчика, подрезали чудовищу жилы на задних лапах. Ну а там и Рурмис подсуетился, полностью обездвижив тварь навыком. И началась мясорубка с подавляющим превосходством умертвий. Монстр лишь Девила сумел серьёзно достать, откинув его на несколько метров. Снял немало единиц прочности, но ничего не оторвал и фатального ущерба не нанёс. Костяной воин вновь присоединился к резне.
В общем, я от снежного паука ожидал большего. И чего лесовики так его испугались? Да он ни одного моего помощника толком покалечить не успел, рвался строго к теплокровным, почти не обращая внимания на голые кости.
Повезло, что умертвия, оставшись без приказов, обычно терзают труп врага до тех пор, пока он не перестанет походить на, собственно, врага. До состояния кровавой груды мяса и костей. То есть на мальчика сразу не полезли, продолжили рвать затихшую тушу. А я, торопясь изо всех сил, чуть глаз на ветке не оставил. Очень трудно мчаться по высокому и плотному снегу, параллельно забираясь в картинки ПОРЯДКА. Именно так можно попробовать решить проблему без голосовых команд.
Да-да, я на ходу скрывал умертвия одно за другим. Они при этом стремительно рассыпались, кости зарывались в снег, где растворялись в считанные секунды.
К последнему — Рурмису, успел подскочить и взмахнуть в последний миг кинжалом. Очень уж удобно тот стоял, прямо на линии, вдоль которой уставились остекленевшие от ужасающего зрелища глаза мальчика.
Если ребёнок сейчас что-то соображает (а это вряд ли), в будущем станет уверенно рассказывать, что видел, как скелеты дрались со снежным пауком, и тот, прежде чем подохнуть, здорово их покалечил. Лишь один, мол, уцелел, но едва на костяных ногах держался, и подоспевший Гед ловко добил его ударом в хребет сзади. Ну а я все силы приложу, чтобы внушить мальчику именно такую версию событий.
Так себе история, умный посмеётся над её наивностью. Но неглупых людей в мире маловато, а в Пятиугольнике — тем более. Широкие массы и не в такую чушь верят.
«Покончив» с умертвиями, я подскочил к мальчику и присел перед ним:
— Эй! Ты откуда взялся?! Что ты здесь делаешь?
Ребёнок поднял руку, отдёрнул платок, почти скрывавший всё лицо. И я опешил, увидев перед собой сморщенную физиономию ни капли не похожую на детскую.
Корявый рот растянулся в улыбке:
— Как это что? Тебя ищу, дурачок.
В следующий миг кто-то, подкравшийся бесшумно, несмотря на снежные завалы, заехал мне сзади по затылку.
Бил мастерски и также тихо, я до последнего не догадывался, к чему идёт дело. Просто мир погас в одно мгновение.