Чудовища рая

— Это почему же?

— Когда ты кончаешь, твоя аура разгорается как северное сияние. Шикарное зрелище. Жаль, что ты не можешь его увидеть. Спокойной ночи.

На пороге она обернулась и произнесла:

— Надеюсь, хотя бы на завтрашнюю ночь ты здесь еще останешься. Тогда я приду и затрахаю тебя до смерти, мой ягненок.

24

Сначала Даниэль только и увидел что свет. Яркий ослепительный свет, из-за которого ему пришлось остановиться посреди кабинета доктора Оберманн и прикрыть глаза. Окна здесь были панорамные, до самого пола, и через них-то солнечный свет и заливал комнату, вдобавок еще и отражаясь от полированного букового паркета и белых стен. Это было весьма странно, поскольку, пока он шел по территории клиники, солнце отнюдь не светило так ярко. Возможно, впрочем, ниже верхних этажей здания лучи уже попросту теряли силу. Когда глаза Даниэля пообвыкли, он заметил, что кабинет очень большой и уместен скорее для какого-нибудь директора крупной компании, нежели медицинского работника.

Кабинеты врачей располагались на пятом, самом верхнем этаже современного здания за главным корпусом. Сначала Даниэль оказался в огромном вестибюле, который своей высотой поспорил бы и с собором. Затем ему пришлось пройти через двое дверей и миновать охранника, запросившего у доктора Оберманн подтверждение записи на прием, прежде чем пропустить к стеклянному лифту. Определенно, врачам на меры безопасности здесь жаловаться было бы грешно.

Гизела Оберманн поднялась из-за стола.

— Добро пожаловать. Рада, что вы передумали. Ваш вклад очень важен для наших исследований.

Даниэль не понял, насколько серьезно это было сказано.

— И в чем же заключается мой вклад? — спросил он, по-прежнему стоя посреди кабинета.

— В том, что вы здесь находитесь. Приходите на прием, когда вас просят, и стараетесь честно рассказывать о себе. В этом и состоит ваш вклад, — невозмутимо объяснила доктор Оберманн, направляясь к расставленному в уголке целому ансамблю жестких кресел и диванчиков минималистского дизайна.

Она села в одно из кресел и жестом предложила Даниэлю занять другое. Только теперь, расположившись спиной к свету, он смог как следует разглядеть женщину. Ей шел пятый десяток, сложения она была худощавого и стройного, обладала изящными ножками, но вот интересностью лица похвастаться не могла абсолютно. Густые светлые волосы она предпочитала зачесывать таким манером, чтобы они прикрывали наискось лоб и щеку.

— Еще раз выражу вам признательность за визит, Макс. Вам и самому должно быть понятно, что благодаря ему вы можете получить все. А в противном случае — все потерять. От вас-то и требуется всего ничего, правда ведь? Просто немного поболтать.

Она улыбнулась, и Даниэль заставил себя улыбнуться в ответ. Заметила ли она что-нибудь? Ведь Саманта предсказывала, что доктор Оберманн немедленно увидит отличие.

— Что ж, давайте начнем. Как обычно, наш разговор записывается на видео.

Она откинулась на спинку кресла и закинула ногу за ногу.

Даниэль огляделся по сторонам и увидел установленные на настенных кронштейнах две небольшие сферические камеры, неприятно смахивающие на вырванные глаза. Одна была направлена на него, другая на врача.

— Что-то не так, Макс? Вы какой-то растерянный.

— Все в порядке.

— Что ж, хорошо.

Женщина полистала разложенные на коленях бумаги, и Даниэль с удивлением заметил, что ногти у нее искусаны до мяса, из-за чего ее руки выглядели какими-то детскими, словно бы их приставили от другого тела. Нахмурившись, врач что-то читала, затем подняла на него взгляд.

— Как я слышала, последние несколько дней вы проявляли некоторую неуравновешенность. Что-нибудь произошло со времени нашей последней встречи? — Ответа не последовало, и она продолжила: — Вас навещал брат, не так ли?

Даниэль сделал глубокий вдох.

— Мы с вами никогда раньше не встречались, доктор Оберманн. Вы путаете меня с моим братом. Собственно, именно в этом наш замысел и состоял. Боюсь, мы решили обмануть вас.

Теперь-то она увидит, подумал Даниэль. Теперь-то должна.

— Что вы имеете в виду? — невозмутимо спросила врач.

— Возможно, вы и сами видите, что я не Макс, хотя мы очень похожи. Меня зовут Даниэль Брант, я прибыл сюда на прошлой неделе навестить Макса, моего брата-близнеца. Он оказался в затруднительном положении, и ему нужно было отлучиться из клиники на несколько дней, чтобы уладить кое-какие дела. Поскольку покидать клинику ему запрещено, я согласился поменяться с ним местами. Хм, строго говоря, я не совсем уверен, что согласился, но Макс понял именно так. Поскольку мы идентичные близнецы, он считал, что у нас получится всех обмануть. И, судя по всему, так оно и вышло.

— Подождите-ка, — перебила его Гизела Оберманн, с интересом подавшись вперед. — Вы хотите сказать, что вы не Макс, а его брат-близнец?

Даниэль виновато улыбнулся и кивнул.

— Если вы как следует приглядитесь, то наверняка заметите разницу. Макс должен был вернуться самое позднее в пятницу. А уже вторник. И у меня нет от него никаких вестей. Может, он вам написал, доктор Оберманн? Или кому-то другому в клинике?

Вместо ответа врач сделала пометку в своих записях, затем спросила:

— Можете рассказать подробнее, как вы осуществили подмену?

Даниэль принялся объяснять, и женщина слушала его со всем вниманием.

— Погодите, — вдруг снова перебила она его. — Почему вы обращаетесь ко мне «доктор Оберманн»? Вы ведь обычно называете меня Гизела.

— Но мы никогда прежде не встречались. Если вам хочется, чтобы я называл вас Гизела, пожалуйста. И если вы предпочитаете разговаривать на немецком — который, полагаю, ваш родной язык, — меня это тоже не затруднит. Я прекрасно знаю немецкий. Раньше я работал переводчиком.

Доктор Оберманн вздохнула, утомленно вскинув брови.

— Да уж, кем вы только не работали, верно? Тем не менее, как вам должно быть прекрасно известно, общаемся мы здесь в основном на английском. Так проще во всех отношениях. Обращайтесь ко мне, как вам больше нравится, но я буду продолжать называть вас Макс. Вижу, сегодня вам захотелось поиграть в какую-то ролевую игру. Уж мне ли не знать, какой вы любитель розыгрышей, вот только игры меня совершенно не интересуют.

— Любитель розыгрышей мой брат, а не я. — Даниэль раздраженно хлопнул по подлокотнику кресла. — Я всего лишь хочу все разъяснить и убраться отсюда поскорее. Меня зовут Даниэль Брант, но доказать этого я не могу, потому что Макс прихватил с собой все мои документы. Вам придется поверить мне на слово.

— Вот только я вам не верю.

Гизела склонила голову набок и мягко, едва ли не нежно улыбнулась ему.

— Но почему? — ошеломленно выдохнул Даниэль.

— Потому что вы патологический лжец. Ложь и стремление манипулировать окружающими — неотъемлемые составляющие вашего характера.

— Составляющие характера моего брата!

Доктор Оберманн встала и вернулась за стол, где пробежалась пальцами по клавиатуре, а затем несколько секунд молча что-то изучала на экране.

— Хм, — наконец изрекла она. — Ваш брат приехал в воскресенье, пятого июля. Уехал во вторник, седьмого числа.

— Это я приехал пятого. А уехал седьмого Макс. На нем была фальшивая борода, которую он украл в театре, а я свою сбрил. Невероятно просто, прямо как в какой-нибудь оперетке, правда? Я даже и не думал, что дело выгорит. Но, поскольку мы идентичные близнецы…

— Но вы вовсе не близнецы, — в очередной раз перебила его Гизела и повернулась к Даниэлю. — Ваш брат старше вас на два года.

— Ничего глупее отродясь не слышал. У вас неверная информация.

— Даниэль родился… — она глянула на экран, — двадцать восьмого октября тысяча девятьсот семьдесят пятого года, как здесь указано.

— Совершенно верно.

— А Макс… Ага, вот: второго февраля тысяча девятьсот семьдесят седьмого.

— Нет-нет. Это ошибка. Мы родились в один день.